Полина Боттичелли - Художник должен быть счастливым

Я не говорю, что практики не работают. Работают, но не всё могут исправить.

А ещё я читала всякую «ахинею» типа «Прими силу рода своего» и «Тотальное прощение», много всего.

– Как-как? Прими силу рода своего?

– Да. Она помогла мне глубже понять, что я не являюсь своим телом, что моё тело – часть моей семьи и человечества в целом. В нём генетическая информация, которую я могу передать дальше. А могу и не передать.

В результате я подружилась со своим телом и оно стало очень послушным. И ещё оно очень мудрое и я учусь слышать его сигналы, например боль, чтобы лучше понимать, что происходит.

Ты просто, например, садишься, и обходишь тело вниманием с кончиков пальцев ног, выше, колени, бедра и так далее. Таким образом находишь, что тут напряжение, тут болит.

– Заварим другой чай?

– Это твоя привилегия, пить любые чаи?

– Вроде того.

– Так вот, возвращаясь к теме про то, что каждый остался при своём мнении. Я думаю, что невозможно залезть человеку в голову и изменить его идеи. Всё, что можно сделать, это успокоить, вдохновить, обогатить как-то, например дав новую информацию, или предложив другую точку зрения, и защитить.

Потом разговор переходит на родителей.

– С мамой моей это отдельная история. Я тебе сейчас про бабушку и сестру расскажу прикол. И про кастрюлю супа.

Наша бабушка родилась во время войны, и раннее детство пришлось на голодные времена, по-видимому отсюда тенденция откладывать на чёрный день.

В Иркутске перед отъездом я была настолько занята выставкой и все деньги в неё вложила, что перестала почти готовить и покупать продукты. У бабули я заняла денег, чтобы напечатать рисунки на кружках. Моя бабушка ничего, кроме еды, давно уже не покупает. Поскольку я лишила её денег на время, я кормила её каждый день.

Возвращаю ей 500 рублей и говорю: я очень занята, купи хлеба и курицу, сварим суп. Она этого не делает. Она просто сидит дома и не делает абсолютно ничего, хотя может, я знаю. На следующий день я повторяю просьбу. Хлеб она постоянно съедала весь, как ни куплю. Я решила не покупать ничего, мне пофиг, я и поголодать могу.

Я не покупаю, не готовлю. Дома настает голяк. Холодильник пустой, хотя у меня ещё сестра Настя, её муж и их сын. Мне больно смотреть на голодного ребёнка, я очень люблю своего племяша. Говорю сестре:

– Почему вы оставляете ребёнка дома без еды? Почему я его кормлю? Это ваша работа!

Однажды сестра перед уходом на работу дала сынишке денег на чипсы и ушла.

– А ты хочешь куриный супчик? – спрашиваю его я.

– Хочу.

– Тогда позвони маме и скажи, что если она купит майонез, я покормлю тебя супом. Я бы хотела всегда тебя кормить, мне не жалко, просто я хочу, чтобы твоя мама тоже что-то делала.

Малыш звонит, Настя согласна на мои условия.

Она приходит с работы с майонезом.

Я принимаюсь за бабушку. Достали!

Я объясняю ей, что все должны что-то вкладывать, что мы одна семья. Есть овощи, майонез, нужна чёртова курица и хлеб!

– У меня нет денег!

– Я вчера дала тебе 500 рублей, и ты с тех пор никуда не ходила. Иди купи курицу и хлеб!

– Я не могу их найти!

– Иди ищи, значит!

– Отстань!

– Не отстану! Иди ищи!

– Сама ищи!

– Хорошо!

Захожу в её комнату, нахожу заначки продуктов и 1000 рублей под подушкой.

– Пойми ты, мы одна семья, мы не бросим тебя умирать с голоду! К чему тянуть одеяло на себя? Теперь у тебя есть деньги, иди купи курицу и хлеб!

– Почему я должна это покупать?

– Потому что все должны это делать, а ты в последнее время только ешь и ничего не готовишь и не покупаешь!

– Да замолчи ты!

– Я замолчу, когда увижу курицу и хлеб!

– Почему я должна тебя кормить?

– Потому что я тебя кормлю, с тех пор как вернулась с Ольхона! И я не прошу кормить меня, твой правнук не ел ничего кроме чипсов сегодня!

– Не пойду!

Я хватаю её за руку и тащу в комнату.

– Иди одевайся и сходи купи курицу и хлеб!

Она упирается. Я заношу правый кулак для удара, левой рукой держу бабулю за локоть:

– Нет, ты сейчас пойдёшь и купишь продукты!

Настя пытается меня унять и говорит, что я сошла с ума. Я повторяю требование, стоя с кулаком и глядя в бабушкины напуганные глаза.

– Ладно, я схожу, собака ты голодная!

– Вот и отлично!

Она одевается и перед уходом гневно говорит:

– Я куплю хлеба, но курицу не жди!

– Не купишь курицу, я тебя ещё раз отправлю.

Сестра тем временем куда-то уходит.

Через 15 минут бабушка возвращается с хлебом, курицей, бананами и мороженым. Тихая и спокойная.

Помогает почистить картошку. Племянник помог её помыть.

Я варю свой фирменный суп с вермишелью.

Суп готов, мы садимся есть. Возвращается Настя и приводит подругу Свету. С этой Светой у меня тоже недоразвязанный кармический узел.

– Просто отлично! – думаю я.

Мы начинаем есть суп с хлебом и вкуснейшим иркутским майонезом.

Настя и Света с аппетитом смотрят на ароматное блюдо.

– Света, ты будешь суп? – спрашивает сестра.

– Этот суп не для вас! – вклиниваюсь я.

– Ты совсем охренела? – изумляется она и поднимает крышку кастрюли, целясь туда поварёшкой.

Я беру кастрюлю и спокойно опрокидываю её в раковину.

Все в шоке.

Первая открывает рот Света:

– Полина, как ты себя ведёшь?

– Как считаю нужным.

– Выглядело это отвратительно! – говорит она с гримасой на лице.

– Раз уж мы заговорили об отвратительности, позволь припомнить тебе, что я считаю отвратительным.

Чтобы объяснить моё перечисление, пришлось бы рассказать ещё одну историю, поэтому я опущу этот монолог. Под конец я сказала сестре:

– Ты сама предложила правило, чтобы нежелательный кому-то из нас гость не находился в нашей квартире. Я не хочу видеть этого человека у нас. И уже Свете:

– Вали отсюда!

Света держит на лице улыбку, но она нервно подрагивает. Все опять в оцепенении. Я подхожу к Свете и тяну её за руку:

– Вали-вали.

Настя:

– Ты сошла с ума! С какой стати?

Я беру Светины прекрасные локоны поближе к голове и вытаскиваю её из-за стола за волосы.

– Успокойся, припадочная!

– Я успокоюсь, когда она уйдёт.

Света упирается, бабушка испуганно таращится на происходящее. К сожалению, на всё это смотрит мой племяш.

Настя начинает помогать своей подруге, а сестра меня старше, выше ростом и крупнее.

Я при этом в лифчике и колготках, девчонки одеты нормально, с улицы пришли. Вся котовасия переносится ближе к входной двери, я чувствую неимоверную силу от того, что я права, и я не сдамся!

Открываю дверь и пытаюсь выпихнуть Свету, но сестра хватает меня за волосы и со всей дури тянет в подъезд. Чувствую, что теряю много волос.

– Ты заплатишь мне за мои волосы! – я уступаю и поддаюсь тяге.