Роберт Диленшнайдер - Как мы принимаем решения

Представляя эти краткие сведения об очень разносторонних личностях и начинаниях, я, наверное, неизбежно создал у вас впечатление, что эти выдающиеся принимавшие решения люди, Пастер и Флеминг, работали в изоляции. На самом деле всё наоборот. Оба они были погружены в процесс, который я бы назвал «коллегиальным соревнованием» научных и медицинских открытий, совершаемых направо и налево, с полчищами людей, образно говоря, лихорадочно трудившимися над большим количеством новых возможностей, спешившими воплотить исследования в реальность. Подумайте об Эрнсте Чейне, Марии Кюри, Хоуарде Флори [27], Эдварде Дженнере [28], Роберте Кохе, Шарле Лаверане [29], Джозефе Листере [30], Флоренс Найтингейл и Джонасе Солке [31] Американский вирусолог. Известен как один из разработчиков первых вакцин против полиомиелита. – Прим. ред. среди множества других.

Многие из нас представляют себе учёных, одиноко сидящими в их лабораториях. И в то время, как личная сосредоточенность важна, в реальности в науке нет такой вещи, как приватность. Результаты достигаются общими усилиями. Они могут не всегда быть коллегиальными, но в целом являются групповой работой.

Это мне близко. Раньше я упоминал, что бунзеновская горелка отвернула меня от науки. На самом деле я мог бы наслаждаться научной карьерой, потому что сочетание индивидуальной и совместной работы служит очень приятной частью профессии, которую я выбрал.

Думаю, размышления обо всём этом позволили мне кое-что понять о Пастере и Флеминге. Они трудились не во мраке. В ходе своей карьеры они практиковали собственный вид связей с общественностью, даже если его так не называли. Только подумайте: они печатали и публично защищали свои работы, привлекали финансирование, нанимали сотрудников и других исследователей, занимали ответственные должности в крупных институтах и – в случае Пастера – основали институт, всемирно известный и по сей день, Институт Пастера.

В зависимости от природы вашего решения вы можете тоже стремиться реализовать одну или больше из перечисленных вещей. Они не находятся вне вашей досягаемости.

Кроме того, мне кажется, что Пастер и Флеминг были очень харизматичными и представительными мужчинами. Они были лидерами, вызывали доверие и побуждали других работать с ними. Они глубоко заботились о людях, как о своих любимых, так и о всех тех, кто страдал, независимо от того, были они знакомы или нет. Им довелось пережить глубокие трагедии, включая смерть детей (в случае Пастера) и брата (у Флеминга) от болезней, с которыми в другой момент времени могли бы справиться их открытия.

Тема известности, коммуникации и личной харизмы привела меня к другому пионеру в дивном новом мире микробной теории – Игнацу Земмельвейсу, который бросил вызов структуре медицинской власти середины XIX века. Хотя, держу пари, вы никогда о нём не слышали, он, пожалуй, ответственен за то, что мы так часто моем руки.

Земмельвейс родился в 1818 году и умер в 1865-м. Получив образование в Венгрии и Австрии, он практиковал медицину в Венской общественной больнице в 1847 году, когда пришел к своему великому открытию/решению. Идея «самозарождения» начала вытесняться микробной теорией.

Земмельвейс включен в мою книгу, потому что он решил обратить внимание на «послеродовую (родильную) горячку», которая, естественно, поражала только женщин после родов и практически неизбежно приводила к тяжелой смерти. (Я доберусь до мытья рук.) Матери на самом деле определили суть проблемы «послеродовой горячки» задолго до того, как это сделали доктора (в основном мужчины).

До середины XIX века большинство детей рождались дома при содействии акушерок (в основном женщин), посещавших мать и ребёнка. Инфекции и разнообразные риски были постоянной угрозой, но докторов обычно звали только в чрезвычайных случаях. С началом развития учреждений здравоохранения рождение детей переместилось из домов в больницы и всё чаще проходило под контролем врачей, а не акушерок. Именно тогда Земмельвейс, как и новоиспечённые матери, заметил связь между послеродовой горячкой (и смертями матерей) и рождением детей под присмотром докторов, а не акушерок.

Здесь я дал вам ложный след. К делу относится не пол доктора или акушерки, а тот факт, что доктора почти всегда приходили в родильные отделения из… морга, где проводили вскрытия и… не мыли руки. Сегодня мы в шоке от последствий этой антисанитарной практики, но в середине XIX века, когда «микробы» служили новой концепцией, всё было именно так. Акушерки находились исключительно в родильном отделении, наблюдая за своими пациентками, и не имели возможности легко перенести огромное количество микробов.

В 1847 году, когда Земмельвейс решил проанализировать эту столь очевидную для него связь, он столкнулся с тем, что сегодня мы бы назвали сопротивлением. Его решение – чтобы доктора мыли руки между изучением мёртвых людей и посещением живых – было простым и удобным, однако его раскритиковали те, кому принадлежала власть в медицинской практике. Доктора (мужчины) занимали вышестоящее положение, а акушерки и матери (женщины) – подчинённое.

Дело в том, что некоторые личные характеристики Земмельвейса также препятствовали принятию его открытия. Он был не особо дружелюбным и контактным человеком. Его, кажется, не сильно заботило, как его воспринимали другие, и ему не нравилось проводить время, общаясь с коллегами-медиками. Он не пропагандировал своё открытие. Сознательно ли он не избавлялся от этих на самом деле несильно ему помогавших слабостей или просто не мог измениться? (Кстати, Луи Пастер был одним из учёных, независимо искавших решение проблемы послеродовой горячки; только представьте, если бы эти два человека могли объединить свои силы!)

Независимо от того, кому достались почести, распространённость послеродовой горячки заметно сократилась по мере того, как мытьё рук становилось всё более и более обычным делом. Со временем стало понятно, что у данной практики есть много других плюсов для больниц и всех остальных учреждений (подумайте: ресторанные кухни!), мытьё рук сейчас – абсолютно неотъемлемо для всех них. И оно не стоит на месте! Недавно в новостях я прочёл статью, где говорилось, что неважно, используете вы горячую или холодную воду, – просто возьмите побольше мыла и продолжайте намыливать руки, пока не досчитаете до десяти.

Вы когда-либо принимали решение, которое и вы, и окружающие считали безрассудным, опасным, глупым, опрометчивым, дурацким? Были ли ваши ставки так же высоки – человеческая жизнь, – как у Луи Пастера, Александра Флеминга и Игнаца Земмельвейса? Даже если нет, мы можем очень многому научиться у этих людей и их решений: