Дейл Карнеги - Как выработать уверенность в себе и влиять на людей, выступая публично

В самом начале моей карьеры ко мне обратились два путешественника и попросили помочь им подготовить иллюстрированный отчет о своем полете, а также попрактиковаться в чтении лекций на эту тему. Лекции читались дважды в день на протяжении четырех месяцев в филармоническом зале Лондона, причем один из путешественников выступал днем, а второй – вечером.

У обоих были одинаковые впечатления о своем полете, и говорили они почти слово в слово одно и то же, но почему-то их лекции были совершенно не похожи.

В каждом выступлении есть нечто помимо слов. Именно это «нечто» и имеет значение. Это неповторимый налет индивидуальности. «Дело не столько в том, что вы говорите, сколько в том, как вы это говорите».

Однажды я сидел на концерте рядом с молодой женщиной, которая во время выступления Игнаци Падеревского следила по нотам за его исполнением мазурки Шопена. Она была в недоумении и никак не могла понять, что происходит. Он извлекал из инструмента в точности те же ноты, что и она сама, когда играла это произведение, и все же ее исполнение не представляло собой ничего выдающегося, а он играл вдохновенно, прекрасно и завораживал слушателей. Дело было вовсе не в тех клавишах, которые он нажимал, а в том, как он нажимал их, в артистизме, в обаянии личности, в чувстве, которое он вкладывал в игру. В этом и заключается разница между посредственностью и гением.

Великий русский художник Карл Брюллов однажды поправлял этюд ученика. Тот, в изумлении глядя на исправленный рисунок, воскликнул: «Но ведь вы лишь чуть-чуть прикоснулись, а все выглядит совсем по-другому!» «С этого чуть-чуть и начинается искусство», – ответил Брюллов. Это замечание столь же справедливо для ораторского искусства, как для живописи и игры Падеревского.

То же самое происходит, когда человек произносит слова. Английские парламентарии говорят, что все зависит от манеры выступления, а не от его темы. Квинтилиан говорил об этом еще в те далекие времена, когда Англия была всего лишь одной из колоний Рима.

На ораторских конкурсах в колледжах я часто замечал, что победителем далеко не всегда оказывается тот, у кого самый лучший материал; верх одерживает тот, кто умеет говорить настолько хорошо, что его материал звучит лучше, чем у других.

Один умный человек как-то заметил: «В выступлениях имеют значение три вещи: кто говорит, как говорит и что говорит. При этом последнее имеет наименьшее значение». Преувеличение? Да, но если вдуматься, то оно недалеко от истины.

Эдмунд Бёрк писал настолько безупречные по логике, аргументации и композиции речи, что даже два столетия спустя их изучают как классические образцы ораторского искусства. Однако Бёрк был никудышным оратором. Он не обладал способностью преподносить свои перлы, делать их интересными и убедительными для слушателей. Именно поэтому в палате общин его называли «обеденным колоколом». Как только он поднимался на трибуну, члены палаты начинали кашлять, шаркать ногами и толпами покидали зал.

Что делает продавец автомобилей, демонстрируя свой товар? Разве он просто бросает вам ключи и документы, тем самым говоря, что дальше вы можете делать все, что вам заблагорассудится? Ведь сбыть товар с рук и передать его из рук в руки – это совершенно разные вещи. Гонец, принесший важное сообщение, вручает его непосредственно тому, для кого оно предназначено. Оратор тоже несет какое-то сообщение, но очень часто тот, кому оно предназначалось, не получает его.

Позвольте привести один пример, типичный для тысяч ораторов. Как-то раз я оказался в Муррене, летнем курорте в Швейцарских Альпах, и остановился в отеле, которым управляла одна лондонская компания. Каждую неделю эта фирма присылала из Англии пару лекторов для выступления перед гостями. Одной из выступавших оказалась известная английская писательница. Ее тема называлась «Будущее романа». Писательница сразу призналась, что выбрала эту тему не сама, и в результате получилось, что она не может сказать по этому вопросу ничего интересного. Она наскоро набросала какие-то отрывочные заметки и стояла перед слушателями, абсолютно игнорируя их и даже не глядя в их сторону. Писательница читала лекцию, то рассеянно скользя взглядом поверх их голов, то заглядывая в записи, то уставившись в пол. С отсутствующим видом она монотонным голосом бросала свои слова в пустоту.

Это вообще нельзя назвать выступлением. Скорее, это разговор с самим собой. В нем нет и тени общения со слушателями. А ведь для хорошего выступления необходимо ощущение контакта. Аудитория должна чувствовать, что послание идет из разума и сердца оратора, попадая в их умы и сердца. Описанная мною речь с таким же успехом могла быть произнесена и в пустынях Гоби. Да на самом деле она и звучала так, словно предназначена для пустого места, а не для группы живых людей.

Подача материала – это одновременно и очень простой, и очень сложный процесс. Зачастую его неправильно понимают и осуществляют.

О том, каким должно быть выступление, написано множество всякой чепухи и вздора. Этот процесс пытаются втиснуть в рамки каких-то правил и придать ему налет таинственности. Зайдите в библиотеку или книжный магазин и посмотрите, какие книги по ораторскому искусству там предлагаются. Большинство из них в лучшем случае бесполезны.

Старая ораторская школа, требовавшая от выступающего словесного фейерверка, будто от актера в шекспировской пьесе, не найдет отклика у сегодняшних просвещенных слушателей. Современная аудитория, независимо от того, состоит она из пятнадцати участников деловой конференции, из тысячи человек, собравшихся на спортивной арене, или из миллионов телезрителей, хочет, чтобы оратор говорил в такой же непринужденной манере, будто он ведет обычную беседу с каждым из них в отдельности.

Да, в той же манере, но прилагая значительно больше усилий. Чтобы казаться естественным, обращаясь к аудитории из сорока человек, оратор должен затратить значительно больше энергии, чем разговаривая с одним. Точно так же статуя на крыше здания должна быть большого размера, чтобы наблюдатель, стоящий внизу, воспринимал ее как фигуру обычной величины.