Дэвид Ренсин - Не отступать и не сдаваться. Моя невероятная история

Мы вызвали к себе огромный интерес и смогли-таки набрать команду. Изначально мы хотели взять восемь студентов из Университета Южной Калифорнии, но так как мы планировали поделить все расходы, а студенты не могли себе позволить внести по 500 долларов, мы отказались от этой затеи. Вместо этого мы взяли Джона Эллиотта, который в 1952 году стал губернатором Восточного Самоа [12], а также бизнесмена по имени Робинзон. Еще одним членом нашей команды оказался парень, унаследовавший компанию Fisher Body [13], – он немного говорил по-испански. Также наши ряды пополнили джентльмен с большими деньгами и трое парней, умудрившихся наскрести на взнос совместными усилиями. Ну и повар, конечно.

Ли Трейси, актер, снимавшийся в кино и игравший на Бродвее, хотел отдохнуть от жены и потому решил плыть с нами. Сначала мы согласились, но потом посол Мексики нам заявил: «Возьмете Ли Трейси – и въезд в Мексику вам будет навсегда закрыт. Вас просто не впустят».

– Что? Почему?

Как выяснилось, Трейси недавно посещал Мехико, снимаясь в фильме Говарда Хоукса. Однажды мимо отеля, в котором он остановился, проходил военный парад, и пьяный Трейси вышел на балкон посмотреть. И то ли он помочился на участников парада, то ли показал неприличный жест в ответ на действия одного из мексиканцев, стоявших на улице, – сейчас уже никто не скажет. В любом случае своим поведением Трейси оскорбил Мексику, мексиканцев и мексиканский флаг. Его вынудили покинуть страну, а его роль в кино сыграл другой актер. Вместо Трейси мы взяли девятнадцатилетнего паренька из Лонг-Бича по имени Стив.

План был следующий: устроить пробный выход в море, чтобы проверить нашу по большому счету зеленую команду в деле и отсеять тех, кто не сможет приспособиться, физически или ментально, к дисциплине и суровой жизни на борту судна. Нам предстояло изучить управляемость корабля, освоиться с килевой качкой и отклонением от курса, выучить жаргон моряков, название и функции каждого паруса. Но чтобы успеть к дате официального выхода в море, нам пришлось отменить пробное плавание. Гарри наполнил два огромных герметичных контейнера на пять галлонов сухим льдом и положил туда куски мяса. Мы запаслись пресной водой, пивом, фруктами, овощами и консервами, взяли огромное количество спирта и отправились в морской вояж из Сан-Педро, расположенного к югу от Лос-Анджелеса, в воскресенье, 8 февраля. Сначала мы сделали остановку в Энсенаде в двух сотнях миль к югу, где вдруг обнаружили, что Гарри забыл заполнить один из запасных баков дизельным топливом. Кроме того, наш кок постоянно жаловался на морскую болезнь и поэтому питался лишь хлебом и овощами. Вряд ли начало путешествия можно было назвать благоприятным, особенно если учесть, что этот парень отвечал за еду на судне.

Сойдя на берег, мы сразу же направились в забегаловку Hussong’s Cantina выпить текилы или пива. Какое-то время спустя Гарри потребовалось помочиться, но туалет был только один и к нему выстроилась длиннющая очередь. Тогда Гарри решил последовать примеру нескольких местных, которые облегчались у обочины. Он сделал то же самое, но был схвачен двумя полицейскими и отведен в участок. Я поехал за ним. Увидев в камере огромную крысу, показавшуюся из дыры в стене, он закричал не своим голосом: «Луи! Ты должен вытащить меня отсюда!»

Но полицейские сказали, что нужно подождать судью. «И когда судья придет?» – поинтересовался я.

– Ну, может, через день, а то и два, три, четыре, – ответил один из них. Я услышал, как истошно вопит Гарри.

Я подумал, что он просто шантажирует нас. И спросил: «Сколько будет стоить залог?»

– Десять долларов.

Так просто. Я дал им десять долларов, и Гарри выпустили.

Мы прошли еще 270 миль в сторону острова Седрос, который находился на полпути к Калифорнийскому полуострову. Когда мы стали на якорь, к нам подплыли двое местных на гребной шлюпке.

Они предлагали нам купить лобстера. Мы взяли двадцать штук по двадцать пять центов за каждого и два лимона. Через пару часов парни появились снова, на этот раз с кокосами. Мы решили отблагодарить их, передав подарки для их семей. Через какое-то время они опять вернулись, теперь уже с ведрами, полными лобстеров, и просто вывалили их на палубу. Ужин у нас в тот вечер вышел знатный.

Нам удалось найти сто галлонов густого низкопробного дизельного топлива примерно в сорока милях от Пуэрто-Сан-Бартоломе, и мы взяли курс на Кабо-Сан-Лукас, находящийся приблизительно в пятистах милях. Оттуда уже я отправил телеграмму Синтии, сказав, что все идет хорошо.

По пути мне очень хотелось посмотреть на острова Марии (Мария-Мадре, Мария-Магдалена, Мария-Клеофас), расположенные примерно в шестидесяти двух милях от берега, между Масатланом и Пуэрто-Вальяртой, и в 250 милях от Кабо-Сан-Лукаса.

Нашей первой остановкой стал остров Мария-Мадре, известный своей огромной федеральной исправительной колонией, построенной в 1905 году. Мексиканское правительство очень гордилось ею; в свое время это было место, наполненное страхом и ужасом; заключенных нещадно эксплуатировали, они постоянно болели. Считалось, что из этого своего рода мексиканского Алькатраса очень сложно сбежать – но, как выяснилось, и невозможное возможно.

Море было на удивление спокойным, поэтому мы легко вошли в гавань. При свете луны на пирсе хорошо просматривалось огромное двухэтажное здание. Мы бросили якорь в девять часов вечера. Вскоре после этого к нам подплыли трое на лодке. Мы предложили им подняться на корабль и проследовать за нами. Один из них был лейтенантом из армейских казарм, который обеспечивал безопасность в тюрьме, второй – его помощником, а третий, на веслах, – заключенным; он остался на палубе. Они оказались славными парнями, и мы поделились с ними виски Canadian Club и сигаретами. Я приготовил им отменные стейки и поджарил картофель. У них слезы навернулись на глаза, настолько давно они так вкусно не ели.

Подобной реакции мы, конечно, не ожидали.

Я принес гребцу еду и пачку сигарет, и они уплыли обратно. Проснулись мы в 6 утра, спустили на воду небольшую моторную лодку и причалили к берегу. Какие-то местные старались продать нам сувениры и всякую всячину, но мы уверяли, что купим что-нибудь чуть позже. Вдруг к нам приблизился загорелый небритый мужчина лет тридцати, одетый в лохмотья. Он хорошо говорил по-английски, потому что оказался американцем, попавшим в переплет в Мехико сразу же после начала войны. «Меня зовут Дэн, – сказал он. – Заключенный номер 5005. Они зовут меня Грязным Дэном. Мой срок подходит к концу через четыре месяца».

Дэн все нам показал. Островом управлял какой-то государственный чиновник, исполнявший обязанности как губернатора, так и верховного судьи. Он жил в красивом доме, а заключенные теснились в «рыбацких лачугах». Ни о каких камерах с решетками на окнах тут и речь не шла. Это скорее был какой-то «Мотылек», а не «Пеликан» [14], – при условии, что вы ведете себя хорошо.