Марина Москвина - Учись видеть. Уроки творческих взлетов

Годы прошумели, как наши уральские горные речушки, быстро и бурно. Даже не верится, что через два месяца можно причалить к тихой пристани заслуженного отдыха. А как же ей без коллектива, без тех, с кем сроднилась, с кем делит горе и радость? На кого ни глянь – ее помощники и верные друзья. С приготовлением гарниров и супов надежно справляется Лидия Горшкова, в мясном цехе добросовестно трудится Евгений Калашников…»

(Ну до того все неуклюже сработано – хоть смейся, хоть плачь! Хотя уж лучше это, на мой вкус, чем «орлиные профили» и «крутые бедра» из бульварных романов: здесь есть живой человек, подробности его человеческой жизни…)

Две фотографии 50-х годов из семейного альбома жителя маленького уральского городка. Многих из этих людей уже нет на свете, но как живы их лица, как внимательно они смотрят на нас, живущих здесь и сейчас. Как будто не мы рассматриваем фотографию, а они вглядываются в нас, в то будущее, которое недоступно им, оставшимся навсегда в этом странном остановленном мгновении.

Какой большой фикус в кадке, какие-то газеты на подоконнике, ни одной бутылки на столе, только чайные кружки, чашки, стаканы. Хотя на обороте фотографий написано: «Проводы Вадика в Армию». Вечные проводы того, что мы называем Время.

«А вот и Любовь Анатольевна Еловских. О таких говорят: наша уральская красавица. Теплый взгляд ее голубых глаз располагал к откровенности. Пробивающийся на щеках румянец говорил о довольстве и здоровье. Голос мягкий, бархатистый.

– Рассказчица я плохая. Уж вы лучше спрашивайте. Мудреных вопросов не задавайте, не отвечу.

Так началась наша беседа».

(…Неплохо для начала!!!)

«Г. С. Лесников (какие фамилии-то исключительно уральские! Еловских, Лесников, Пенкина! – М.М. ), инженер по образованию, работает уже 15 лет на Нижнесергинском металлургическом заводе начальником технического отдела. Человек весьма занятой. Кроме основной работы он еще и пропагандист. А в часы досуга отдается любимому делу. Из дерева, сучка мастерит удивительные вещички. И занимается этим, как сказал он сам, уже 10 лет».

(Вроде все как учили – душевная теплота, множество деталей… А как-то «не в дугу». Все пули – мимо! К тому ж так нельзя сказать: «кроме основной работы он еще и пропагандист»! А это смешение стилей – важное «весьма» и тут же залихватское «вещички». Хотя, пожалуйста, смешивай на здоровье, но, как говорится, умеючи…)

«Жизнь Злоказова не баловала. Был он в то время зрелым мужчиной. А грамотешка не ахти какая. Несловоохотлив. Себя нигде не выпячивает».

(Вот так портрет!)

«Прежде всего он с нескрываемым удовольствием показывает бытовые помещения. На лице Булата Ахуновича можно прочесть: “Каково, а?!” Раздевалки. Красный уголок. Вот комната отдыха, вызывающая просто восхищение».

Иной раз чувства переполняют корреспондента, и публицист переходит на стихи:

Или:

Мы хохочем, когда я вам это читаю. Даже информация «…и, затаив обиду на старшего товарища, он сначала спрятал нож в носок, а затем, выбрав удобный момент, нанес им удар в грудь собутыльника» при всей трагичности сообщения вызывает стилистическую улыбку. «Нож в носке», «грудь собутыльника» – и тут же «старший товарищ»… Винегрет из какого-то ложного древнегреческого пафоса и дворового разговора на лавочке, видно, как корреспондент потерялся в лабиринте Минотавра.

Но ведь и мы с вами на каждом шагу можем угодить в подобную ловушку.

Как ее избежать? За какую бы тему мы ни взялись, в каком бы жанре ни работали, мы будем рисовать портрет человека.

Посмотрим, как это делается.

Во-первых, приближаясь к своему герою, мысленно или буквально, мы должны иметь в виду, что наблюдаем уникальную личность, божественное творение, летучий дух, прибывший на эту планету для выполнения какой-то особой, исключительной миссии. Гляди на него во все глаза, слушай со всей внимательностью, на какую ты способен, «обнюхивай», исследуй, какой бы он ни был, что бы ни натворил, пытайся его понять, почувствовать и принять. Не вздумай накладывать на этот образ твоих собственных или общественных стереотипов, предубеждений и трафаретов. Смотри, происходит чудо. Перед тобой раскрывается микрокосм. Вбирай его, удивляйся ему, наслаждайся, подмечай каждую особенность, взгляд, пластику, характерные жесты, пристрастия, чудачества, проникнись настолько, что тебе станет казаться (а это чистая и абсолютная реальность!), что ТЫ – это ОН! Недаром философ Сократ говорил: «Другой – это ты!» А потом садись и пиши. По возможности с той интонацией, с которой разговариваешь сам с собой.

Вот я вам рассказываю на уроке, как создается портрет, и по этому поводу прошу быть предельно внимательными к людям – на улице, в транспорте, повсюду вам может встретиться человек, портрет которого захочется написать. Скорее тогда доставайте блокнот и делайте наброски. Один, другой, третий. Как рисует эскизы художник, штрих за штрихом. Важно ведь не просто обнаружить деталь. Надо попасть в цель. И когда ты попал, сам воздух звенит тебе в ответ.

– А я уже сделал такой набросок! – сказал Андрей Буянов.

– Читай! – говорю.

И Андрей Буянов читает абсолютный шедевр:

«В метро сидел мужик.

Глаза голубые-голубые!!! ЗАТО ВСЕ ОСТАЛЬНОЕ…»

Возможны миллионы способов создать портрет. И всякий раз надо изобретать особую стратегию. Раз как-то листаю «Курс лекций по фотоделу» педагога-фотографа Чистякова. И что я вижу? Оказывается, основное требование, предъявляемое к фотографическому портрету, сводится к тому, чтобы портрет имел полное сходство с портретируемым!!! Какой-то абсурд!