Вадим Каменев - Я закрываю глаза, чтобы спрятаться

С другой стороны, поймать еду или найти падаль (возможно еще и отобрать) дело не простое. Нужно хорошо двигаться самому, понимать особенности поведения жертвы и быть способным это учитывать при охоте. Если говорить про падаль, то её нужно найти. А как? По поведению других животных: птиц-падальщиков, более сильных хищников, других падальщиков. Короче говоря, съесть питательную и калорийную животную пищу сложнее, чем сгрызть, какой-нибудь клубень. Но если у вас теперь, тонкие кости черепа, сам череп теперь легкий, калорийность пищи достаточна, то не увеличить бы мозговой отдел черепа и развить мозг, что там располагается? Хороший мозг, в свою очередь сделает вас ещё лучшим охотником, а значит и питание станет лучше и мозг можно будет увеличить ещё. А большой мозг – это хорошо.

Увеличенный по сравнению с предками мозг, не гарантирует высокое развитие интеллекта, но обеспечивает возможность ему появиться. Большой мозг не определяющий, но необходимый фактор развития интеллекта. А где интеллект, там и социальная жизнь. Вообще, социальность – это очень сложно. Самое сложное, что делает мозг это взаимодействует с другими мозгами. Об особенностях социальности человека вы еще прочитаете в этой книге. Сейчас важно понять, что мы – дети антропогенеза, ведь все наши особенности появились, а на «подарены свыше». Надеюсь, вы осознали цепочку преобразований от жесткой пиши в большом мозгу.

Социальность и диета, и всё, что из них выходит благоприятствовали развитию таких умниц как люди. Конечно, были и другие причины, по которым люди стали людьми.

Но для человека сомневающегося в антропогенезе все доказательства – это не доказательства, если на него действует эффект наблюдателя.

От людей можно часто услышать, что они могут согласиться со всеми аргументами касаемо животного происхождения человека, но не могут понять одного. «Почему людьми стали только мы? Почему именно мы – люди? – говорят они и продолжают: «Почему никакой другой организм не стал разумным как мы, а мы вот смогли. Чем мы особенные, что именно мы стали человеком?».

Вопрос, на самом деле непростой. Не в том плане, что на него нет ответа, а в его смысле.

Представим, что во всей вселенной жизнь присутствует только на нашей планете (это вполне возможно, хотя маловероятно). Значит ли это, что наша планета Земля особенная? Допустим, что это так. Наша планета земля особенная. Станет ли особенной наша солнечная система? Всё-таки только в этой солнечной системе имеется такая планета (наша планета Земля), на которой появилась жизнь. Если наша солнечная система особенная, может быть, особенная и наша галактика Млечный путь? Но если так, то может и наша вселенная тоже особенная, раз в ней есть галактика, в которой есть солнечная система, в которой есть планета, на которой появилась жизнь? Получается так.

С другой стороны, наша планета, солнечная система, галактика, вселенная – совсем не особенные. Они просто есть. И в них просто появилась жизнь. Ну так вот получилось. А если еще мы найдем жизнь на других планетах, особенно вне солнечной системы, то статус нашей Земли ка особенной сразу отпадет.

А может быть и правда, что в момент чтения вами этих строк жизнь во вселенной имеет место только на нашей планете. Но через половину часа жизнь появится где-то ещё. И что, статут особенной планеты сразу отпадет? Ну а если он отпадет, то и особенной, получается, она и не была.

Вернемся к нашим предкам. Вот жили-были дриопитеки. Они в свою очередь дали начало орангутанам, гориллам, шимпанзе и австралопитекам. В общем-то уровень развития интеллекта этих обезьян вполне сопоставим. Но, скажем так, австралопитеку повезло больше, и он активно эволюционировал, превратившись в человека. Опять же не всем популяциям австралопитеков так повезло. Те, что не шли путем смены питания и активной социальной жизни – вымерли.

Стоит сказать, что современные шимпанзе также далеки от своих предков, живших три миллиона лет назад, как и человек далек от своих предков, живших в то же время. Хотя внешне, возможно, шимпанзе практически и не изменились.

И вот из человекообразных обезьян только человек стал разумным. И теперь, по причине своего любознательного любопытства задается вопросом: «Ну почему именно я?». Но мы-то теперь понимаем, что ни почему.

Если бы такими разумными (вопрос спорный, на самом деле) как мы сейчас стали гориллы. То они бы так же, как и мы воскликнули: «Ну почему мы стали разумными, а не шимпанзе или люди?».

Итог. Мы удивляемся, что именно мы стали людьми просто потому, что мы можем об этом думать, можем задаться этим вопросом. Едва ли ушастый ёж или полевой воробей задаются таким же вопросом. Но если бы они смогли это сделать, они бы тоже удивлялись, как же так вот им повезло стать ежом и воробьем. При чём, они бы не удивились бы, что австралопитеки стали людьми. Ну, стали и стали. Мы тоже не удивляемся, что существуют именно ушастые ежи и полевые воробьи.

Ох уж этот эффект наблюдателя!

Каждый из нас когда-то говорил что-то объекту, разговаривать с которым не только бесполезно, но и странно. В лучшем случае вашим собеседником были собаки или кошка. Может быть другое животное. Но, в любом случае, это было что-то живое, активное, реагирующее на вас. Можно даже сказать, что вы разговаривали с кем-то, а не с чем-то. Всё-таки у высших животных есть эмоции, не сильно примитивнее наших. Но, не сомневаюсь были случаи, когда вы говорили с чем-то по-настоящему неживым. Это мог быть автомобиль, телефон, ноутбук или что-то другое.

Разговор с этими объектами обладал некоторыми особенностями – не просто же так вы решили заговорить с вещами. Первая особенность – это повышенная эмоциональная окраска ситуации, во время которой вы перекинулись парой слов с вашим ноутбуком. Вы были крайне радостны и веселы или, наоборот, раздражены и злы. Отчасти это и привело к тому, что вы захотели что-то сказать. Но суть не в эмоциях. Важна вторая составляющая. Тот объект, что получил от вас возгласы благодарности или недовольства, или смог осуществить что-то, что вы думали эта вещь, не сможет сделать, или, наоборот, не смог произвести, что вы очень хотели, чтобы произошло. То есть этот объект сделал то, что вы хотели. Или не сделал то, что вы хотели. А может сделал, что вы не хотели или просто не ожидали…

Так почему вы тогда заговорили? Чтобы ответить на этот вопрос нужно подумать над тем, с какими объектами вообще можно разговаривать. В идеале мы разговариваем с тем, кто понимает ваш язык, слышит вас и обращает своё внимание на информацию в ваших словах (слушает), меняет своё поведение в связи с новой информацией, полученной от вас. Обычно это человек. Собака тоже подойдет – она похожа на человека (в отличии от камня, к примеру), слышит вас, прислушивается к вам, иногда понимает команды. Если мы будем отсекать особенности собеседника, благодаря которым он может быть собеседником, то можно составить такую цепочку (возможный вариант): 1. человек, 2. собака, 3. голубь, 4. лягушка, 5. паук, 6. автомобиль, 7. ноутбук. На примере этой цепочке видно уменьшение особенностей объекта как собеседника. Если собака вас слышит, видит, что-то понимает и как-то отвечает. То разговаривать с автомобилем, на первый взгляд бесполезно. Но может быть можно сделать что-то, что сделает автомобиль подходящим для разговора? Как его сделать собеседником?