Анна Колесникова - Смогла одна, или Бонусы соло материнства

Новость о моей столь внезапной и (о парадокс!) столь желанной беременности стала первой загадкой в череде пазлов, собрав которые я пришла к той лучшей версии себя, о которой даже и не догадывалась. Поэтому если ты сейчас стоишь перед, как тебе кажется, тяжелейшим выбором, подумай, зачем он тебе дается? Для чего ты оказываешься в эпицентре боевых действий между страхом и мечтой? «Так сложились обстоятельства», – прилетит первый аргумент со стороны оправдания. «Не виноватая я», – вторит инфантильным рокотом безответственность. «Это злой рок судьбы», – трагической атмосферой наполняет все вокруг нежелание принимать решение.

Заметь, почти все аргументы – не про тебя, а про кого-то и что-то другое, что помешало, испортило, навредило. Попав в сложную ситуацию выбора, человеку свойственно создавать иллюзию обреченности или, говоря языком психологии, страдать синдромом выученной беспомощности. Ты с драматическим упоением надеваешь на себя платье жертвы обстоятельств. Виноваты другие: бойфренд, родители, коллеги, погода, ретроградный Меркурий, наконец. А ты – не при чем, поэтому всем своим существом отказываешься принимать решение. Ведь решение – это ответ, а ответ предполагает ответственность.

И если в ситуации с умирающими отношениями или нелюбимой работой, синдромом выученной беспомощности можно болеть сколь угодно долго, то выбор, касающийся жизни другого человеческого существа, не оставил мне шансов на обвинение других (читай – другого). Пожалуй, от понимания этого муки моего выбора были особенно душераздирающими и мучительными.

«Тук-тук-тук! Тук-тук-тук!», – барабанной дробью стучала в дверь моего будущего Её Высочество Ответственность. Мне нравилось грезить, но я и предположить не могла, что желания имеют обыкновение сбываться. Шоковая терапия – это первое лекарство от безответственности.Мою жизнь словно поместили в экран телевизора, а я осталась наблюдать за сюрреалистичным сюжетом кино снаружи. Второстепенными титрами мелькали будничные события и диалоги, лишь на экране двадцать пятым кадром то и дело вспыхивало уведомление: Ты беременна!

Следующий пункт в протоколе исцеления от безответственности – слезные ванны.Разряды шока повысили температуру переживания до критической отметки. Необходимо охладить трансформатор души, ведь решение еще не принято. Я плакала беспрестанно: дома, за рулем, на работе. Слезами страха я оплакивала некогда эфемерную мечту, у которой теперь есть плоть. Слезы – это наши эмоции, а эмоции нужно и важно про живать, а не с живать. Поэтому не стыдись своих слез, а найди для них укромное местечко в огромном доме твоей души.

Когда источник слезных ванн иссяк (а наша нервная система весьма разумный механизм и в автоматическом режиме блокирует подачу жидкости эмоций, если резерв опустел), я начала принимать пилюли гнева. Горькие, шершавые, с привкусом свинца. Я гневалась на все вокруг: на мистера Х за то, что отказался, на родителей за то, что неправильно воспитали, на себя за то, что…мне теперь принимать решение. Гнев обнажил во мне самое темное, мерзкое и низменное. Я желала зла и ненавидела. Оказалось, в чертогах моей натуры живут демоны, способные сжечь пламенем ярости каждого.

Предпоследним в списке лекарств оказался сироп отрицания. С каждой каплей этого жгучего напитка я решительно отказывалась принимать необходимость разрешения ситуации. Я знать не хотела, что будет после. Мне хотелось вычеркнуть эти дни из календаря своей жизни и выключить телевизор, по которому демонстрировали этот драматический фильм.

Пятница. После полудня. Городская поликлиника. Я поднимаюсь по узкому лестничному пролету на четвертый этаж как на голгофу. Мрачные стражи обшарпанных стен пристально следят за моими шагами. От бетона веет прохладой и животным страхом. Каждое движение неизбежно приближает меня к ответу. Надпись на окошке регистратуры зловеще усмехается двумя словами. Женская. Консультация. Мои ступни превратились в вату. Дрожь в ладонях волнами тревоги расходится по всему телу. Вокруг немое кино, в котором ритмичными субтитрами оглушает пространство лишь стук каблуков. Словно удары огромного секундомера отсчитывают мгновения до старта в жуткую новую реальность, где я буду убийцей.

– Здравствуйте, запишите меня, пожалуйста, на прерывание.

– Добрый день. В понедельник сдадите необходимые анализы и в среду можете готовиться к процедуре. Диктуйте фамилию и имя.

Воскресенье. Я срываю пластырь принятия решения, включив трепетную мелодию «тук-тук-тук», звучащую у меня под сердцем, на полную громкость. Я беру на себя ответ за того, кого приручила.

Я избежала наказания убийством. Мне удалось удержать равновесие, балансируя на цыпочках между двух пропастей. Между светом и тьмой. Между жизнью и смертью. Между позором и эгоизмом. Только в любом случае для меня обе пропасти зияли грехом. Полетев в одну, становишься детоубийцей. Нырнув в другую – самоубийцей.

Приняв решение, я все-таки не до конца приняла мечту, и теперь держала ее где-то в сумеречном пространстве между миром Идеальное, откуда она пришла, и миром Реальное, куда она еще не дошла. Мечта застыла в чистилище и начала терзать мое тело. Вместе с округлившимися формами в отражении все чаще появлялись уродливые красные пятна на коже. С каждым днем их было больше и больше, пока наконец практически все мое лицо не превратилось в багровую плотную чешую. Очевидно, что это было ужасно, причем не только эстетически. Врачи разводили руками и списывали все на мое интересное положение, которое, по всей видимости, было еще и загадочным, раз диагноз поставить не мог решительно никто. Представители плеяды слуг Гиппократа лишь повторяли, как мантру: «Родите ребенка, и все пройдет!». Когда и после рождения сына ситуация не изменилась, в заезженной песне появился новый куплет: «Вот закончите кормить грудным молоком, и все пройдет!». Не прошло. Ни после рождения ребенка, ни после режима грудного вскармливания, ни после десятков визитов к дерматологам и сотен лечебных процедур. Не прошло, пока я не открыла дверь чистилища, разрешив себе впустить мечту в мир Реальный.

Конфликт реального и идеального – жесток и беспощаден. Леди Идеальность острым клинком совершенства пронзает уязвимую кожу простушки Реальность. Как только эти две дамы входят в зал человеческой жизни, начинается коварное противостояние лицемерия и откровенности. Идеальность затмевает разум красивыми картинками. Реальность блекнет и становится персоной нон-грата для мозга, одурманенного эндорфинами безупречности.