Михаил Калдузов - 888. Царство Вечное внутри вас

Опус касается тех, кто совершает поступки, опираясь на логику ума, а не чувства. У вас всю жизнь будут какие-то проблемы. Потому как изначально чувству Божественной проницаемости чужда ваша опрометчивость ума в сравнении непостижимой мудростью Вечного – не доступной к понимаю такому низшему существу, как человек. Хотите всю жизнь страдать, испытывая тяжесть даже после еды, не то, чтобы жизни, – стремитесь дальше к благам человечным. Вы будете жить в роскоши, золоте и богатстве, ежели выстоите путь Вам уготованный, добровольно отказавшись от всего, во имя кого никогда не увидите в том очертании, котором Вам внушают с детства.

В ином случае вы тоже не будете бедствовать, а даже властвовать, о человеки ума, но так и не обретете того самого радужного, непреложного взгляда-воззрения, не вызывающего сомнение, и иную конгениальную эмоцию ума. Ибо преуспеете во времени, но не за временем. Ибо оно будет на другом конце пропасти, куда, увы, добраться можно лишь нагим…

И Ваше чувство, даже если оно и скреплено неистовым зовом доверияк сему процессу, будет испытывать особое метаморфозное состояние, скрепленное агонией непонимания, зачем это всё нужно, если конечная точка всё равно так или иначе одна – фактическая кончина. Но вы должны выстоять этот ад негодования от эго, вы должны его не просто уничтожить, а полностью избыть, предав забвению то видение, что оно когда-то было в вашей жизни. Но не насильно. Это априори невозможно. Для начала вы должны простить всех, когда-либо в вашей жизни встречавшихся, принесших Вам боль, осознав, что таким образом, ежели бы вы были на тот момент в воззрении Божественной мудрости – вы бы поняли причину для чего это могло произойти, и что вероятнее в тот момент идущий нуждался в помощи более чем вы. Вы должны любое воспоминание, избыв, пережить столько раз, чтобы оно уже не смогло вызывать дежавю к чувству, переживаемому в тот момент. Вкус любимой женщины, запах детства, улыбки, родного места, голос родителя, абсолютно всё, мешающее осознать самое важное в жизни – всё должно быть добровольно предано забвению, чтобы кроме как неколебимой отрады это ни на секунду не вызывало никакого иного чувства. 17Никакого это значит, что кроме сплошного безмятежного дрейфования в эссенции непреложной свободы вы ничто фактически, как бы вы этого не хотели не сможете попросту испытать. Потому как нечему будет испытывать. Только тогда вы сможете считаться по праву свободным, победившим своё эгоцентричное Я. Только тогда вы сможете воистину возлюбить всё, как самого себя. Никак иначе. Пока присутствует, чувство, или форма, возникающая к объекту мыслью – вы ещё на пути. Вы поймёте, в частности тот, кто к этому шёл, обязательно огнём осознания это прочувствует, утвердившись, – сыщет сил двигаться дальше. Обязательно. Иначе быть не могло. Никак. Этот процесс подчиняется не моему слову, а Высшему, руководящему или зародившему именно такой алгоритм познания. И я лишь доношу слогом универсального следствия каждому изъявившему встать на путь праведный – прибегнуть к тому же. Потому что мог.

Вас ведь никто ни в чём не ограничивает. Воля идущего – его выбор. Но не говорите потом, что я Вас не предупреждал. Вы думаете, что Ваши болезни от того, что фактор, влияющий на их появление – снисходит в Вашу обитель тогда, когда вы его не ждёте, вы ищите в том случае оправдание своей не компетенции, – а я Вам отвечу, что степень Вашей безответственности к первичному чувству настолько высока, насколько вы слабы к этому низшему, предстающему в облике недуга.

Также если, например, вы не знаете, как выглядит любовь, и пребываете в скуке или несведущей области познания – то любого идущего вы будете любить, опираясь прежде на симпатию взгляда. И никак иначе априори не сможете. В таком случае вы будете лукавить лишь самому себе, в том числе завету, установленному церковью. Т.к. вы не возлюбите ближнего как самого себя, ибо себя вы ведь не на основе симпатии любите, верно? А других?..

БЕЗУСЛОВНО ОН ВЕРЕН. Опус, некогда изреченный высшим существом, нисшедшим на Землю в обличии привычном. Даже если это было не так – он по-прежнему верен. Ибо был сформирован под эгидой того самого чувства, позволяющего обозревать мир без форм. Но возможно в то время, когда предел языкового барьера не позволял излагать мысль более распростёрто к пониманию – как-то иначе, как не абракадаброй поведать о сокровенном, дабы лишь достойный пронял чувство огня осознания послевкусием воочию, было попросту невозможно. Доподлинно неведомо. Возможно, стечением обстоятельств я изменю позицию к данному вопросу, но однозначно, если на смотреть на всё иносказательное, будучи не зрячим, а чувством – всё именно так, как есть и быть иначе не могло. Но, к слову, непосвященному невозможно понять, чего не стоило понимать, а чувствовать, увы, он не мог. Ибо не осознал, как осязается любовь, благодаря которой можно любить всё остальное безвозмездно. Ибо постигнуть это чувство возможет лишь тот кто на протяжении долгих монотонных лет отдавал целиком и полностью себя одному зову свободы, посвящая каждый день творческому акту созидания, вдохновенному пребыванию, при котором он в процессе делания зрел волю и жесты Божественной проницаемости во всём, но воочию.

Он, идущий, остановил дыхание настолько, насколько это возможно, чтобы понять и возлюбить всех мудростью необъятного чувства, но не намеренно, а поделом за свои страдания и стремления…

Он формировал в таком русле взгляд верной жизненной позиции, непрестанно стремясь к высотам своей разумности, и собирал это понимание буквально по паззлам. Тысячи крупиц воедино собравшись возмогут сформировать верный взгляд и понимание на жизнь. Миллионы путей ведущие к одному единственному, конечному, воссоединяющему некогда утраченное – первичному, именуемому любовью Вечного покоя. И лишь проняв, как выглядит это чувство можно понять все остальные заветы, установленные церковью и её догмой о богослужении, причащении, в том числе заповедям и вето, ограничивающих человека в желаниях. Но одного ограничения мало. Эту внутреннюю суету, испытываемую при жажде, в том числе и голода нужно заполонить любовью Вселенной. И сделать это, как не пониманиемко всему живому (это особенно важно не видеть в каждом свое недовольство; ибо прежде его нет) и непрестанной работой над собой в единстве в котором всё свободное время посвящено созидательному процессу, а не бессмыслице, утоляющей голод, но не причину его появления. Вкупе контролем мыслительных процессов разумеется. Кто говорит, что это бессмысленно, тот просто не познал существо и неоспоримое преимущество непреложности безмолвия Вселенной , сокрушающего всё на своём пути. Вам придется взглянуть на этот мир взглядами тысячи людей, добровольно отказавшись от своего единственного, весьма вероятно, не осознающего, насколько он зависим от непобежденной манерности эгоцентризма, перед тем как вам будет дозволено соприкоснуться с заветным, первичным, позволяющим любить каждое и всё безвозмездно на том уровне, который просит от тебя церковь или заповедь высшего вето мудрости.