Артур Ширази - #КрымВсем

Разговор наш весь путь ни на секунду не останавливался. Отвечая на мой банальный вопрос: «а что нам посмотреть в Коктебеле?», Кит разложил перед нами рейтинг достопримечательностей посёлка и исторических сведений о них. В первую очередь был упомянут М.Волошин. По версии Кита, сто лет назад именно он подарил этому месту статус курорта для людей искусства. Там бывали и подолгу жили многие художники, писатели и поэты, литературные критики, хореографы, актеры, а с недавних пор и известные телевизионщики. Дом-музей, могила Волошина и его жены были в приоритете для посещения. Следом шли природные достопримечательности: Мыс Хамелеон, Тихая бухта, Карадаг, заповедная территория которого была закрыта для свободного посещения, но с биостанции можно было пройти экологическим маршрутом с организованной группой. Отдельно, упомянули гору Клементьева, где ещё в тридцатых запускались первые планеры Сергея Королёва.

– Вот, пожалуй, и всё, – пожал плечами Кит. – Да! Завтра музыкальный фестиваль будет. Можете на него попасть. Модное мероприятие.

– Хорошо, – как человек, не столь далекий от музыкального творчества, я не исключал этой возможности.

– Конечно, Коктебель – это особое место, – перекрикивал рёв мотора Кит. – В первую очередь, ландшафты, природа. В прошлом году прямо на берегу я там встретил одного мужичка. Он подошёл ко мне, извинился, и спрашивает так в лоб, без предисловий: зачем люди едут в Турцию? Я ему говорю, что там природа интересная, море, горы, история опять же древняя у тех мест. А он мне в ответ: «а чем тут хуже?» Я ему – «да, ничем не хуже». А он – «вот и я говорю, ничем! И ехать далеко не надо». «Я вот, – говорит, – живу в Евпатории, а каждую весну сажусь на машину и еду сюда, дышать этим воздухом». «Травы, – говорит, – здесь особенные, целебные». Спрашиваю его: «А что? В Евпатории хуже?». А он: «Да что там такого? Море и ровная степь. Глаз не на что положить». Я ему: «Грязи мол, целебные». А он: «да изгадили уже все грязи санатории эти». Короче, мужик, фанатом Коктебеля оказался. А может просто поговорить хотел с кем-нибудь.

– Понятно – сказал я.

Через 20 минут мы уже пронеслись под металлической узорной аркой с романтическим названием «Страна Коктебель». Всю дорогу я больше слушал нового знакомого, чем говорил сам. Во-первых, инициатива была за Китом, он не переставал рассказывать историю за историей. С другой стороны, болтливый попутчик – находка для путешественника, – этот принцип я вывел давно и регулярно пользовался им. Да и, сказать по-честному, не так часто мы бывали в Крыму, чтобы стать экспертами по этим местам. А сама поездка на море для нас всегда была самоценным событием, так что не до интересных деталей. Что нам рассказывать? Какое море соленое? Или как вода уходит вдаль до самого горизонта, и мы в ней плаваем? Как раньше тряслись трое суток в поездах, чтобы только полежать на горячем пляже и поплавать в воде нормальной температуры? Такое никому не интересно. Да и не такой уж я одаренный рассказчик, чтобы банальные события своей жизни превращать в увлекательную историю. Поэтому больше говорил Кит, а мы слушали, успевая при этом смотреть за окно фургона на крымские ландшафты.

Узнал я, конечно, и про фургончик, на котором ехали, и про раскопки в Керчи, и про тему его аспирантской работы: «Крым в период Великой Болгарии – история полукочевых племен полуострова». В общем, всё, что ему было интересно и важно, он выкладывал, не смущаясь.

Олеся вообще не сказала за весь путь ни слова, будто её и не было рядом. Я иногда брал её за горячую руку, чтобы только убедиться, что она рядом со мной. Она тепло улыбалась мне и снова улетала взглядом в летящую за бортом даль. Она предпочитала молчаливый отдых.

3.

Кит резко сбросил скорость, не доезжая до посёлка, у скромной колоннады с надписью «Завод Коктебель» свернул влево на узкий асфальт, который превратился через какое-то время в старую бетонку. Энергично выкручивая руль то в одну, то в другую сторону и объезжая выбоины, он заставлял фургончик натужно скрипеть. Я же не обращал внимание на дорогу, я смотрел вперед. За невысоким решетчатым забором я увидел вытянутые вверх руки южных тополей, что выстроились на краю густой пышной зелени. Здесь был старый парк, по виду давно заброшенный.

Фургончик медленно зашуршал по мелкой гальке, которая неровно рассыпалась на дороге прямо напротив ржавых ворот, за которыми старые давно не стриженные туи склонились над широкой прямой аллеей, уходящей вглубь зеленой тени. Теперь под их ветками можно было пройти, только склонившись головой почти до пояса.

Я узнал это место. Когда-то здесь был лагерь. Пионерский лагерь, который выплывал теперь из памяти моего счастливого детства. Мне было тогда 12. И я помнил, что эти туи стояли стройными ровно подстриженными рядами, роняя на аллею зелёные свои шишечки. По этой аллеи мы бегали на зарядке и в спортивные дни. Жили в больших бараках из стекла и досок по 20 мальчишек. Ходили в туалет, что стоял в дальнем конце парка, в зарослях у забора. Где-то там, за деревьями был большой стадион, на котором я получил свою первую грамоту за какие-то там творческие достижения.

32 года прошло, если посчитать. И теперь я медленно проезжал мимо ржавой решетки ворот и тенистых заброшенных джунглей. Ничего не сказал попутчикам. Просто решил, что обязательно, как-нибудь надо будет пробраться сюда и пройтись по местам своего детства.

Кит же, что-то насвистывая, уверенно выруливал в сторону моря, мимо каких-то халуп и складов, а может быть гаражей, к яркой жилой высотке, стоящей за парком бывшего лагеря.

Потом он свернул к бетонной стене одного из гаражей и сообщил, что мы на месте. Слева, в узком проходе между строениями, показалась солнечная синь спокойного моря и пестрая рябь галечного пляжа.

– Ой, спасибо, большое спасибо, друг, – Леся через меня протянула руку нашему доброму водителю. Он коротко пожал её и, улыбнувшись во весь рот, сладко, по-детски картавя, ответил:

– Позялуста.

– Правда, Кит! Ты нам как подарок вручился в самый нужный момент, – добавил я.

Кит помог мне с чемоданом, когда я полез в салон, чтобы вытащить его, и между делом спросил:

– А где вы ночевать хотите?

– Да щас найдём какую-нибудь комнатку. Пока ещё не наехали сюда, места должны быть.

– А я тут подумал – айда к нам в свободный город.

– Куда? – улыбнулся я.

– Ну, к нашим, они на пляже стоят чуть в стороне. Мы так называем наше место.

Кит нагнулся и из под лежака вытащил большой, выцветший в пепельно синий цвет, чехол:

– Вот, у меня и палатка ещё одна есть, как для вас тут лежит.

Мы с Леськой переглянулись, и по её глазам я понял, что у неё нет ни одной причины сомневаться в этом варианте нашего проживания.