Сергей Барс - Зеркальник

Но без глазьев-то не увидит он ничегошеньки. Потому, перво-наперво, зрение пусть возвращает, а потом уже и посох к дланям притащится. Да, скажи ещё, чтобы он себя Вещуном называл, а то пророк как-то неудобственно. И не стесняется пусть, а громогласно вещает. Ну, пока то и довольно.

Ох, ты же запамятовал наиглавнейшее. Пусть имя свое у ветра спросит. Да представится ветру. Вот, мол, я – Вещун, каких свет не видывал. Шепни ко мне Ветер Буранушко имя моё изначальное, в веках звучащее, да через жизни идущее. Готов слышать его и идти с ним и далее, через годы свои земные здесь!»

И вот оно прочитано, мурашки пробежали по телу, время остановилось, и нарисовалась жирная точка, разделяющая на «до» и «после».

Сейчас я вспоминаю те ощущения. Они были такие, что я начал вспоминать всю свою жизнь, и она стала проноситься перед глазами, как происходит нечто подобное перед уходом. Вряд ли, конечно, это был уход, но переход – это однозначно. Мне вспомнилось всё, что было – и все мои хорошие поступки, и все те, за которые стыдился. Детство и юность, школа и военное училище, служба и войны. Я вспоминал чувства и ощущения, радость и боль потерь, моменты успеха и падений, я вспоминал и снова знакомился с собой!

А дальше пошла информация о том, кто я и откуда появился, как оказался в этой точке здесь и сейчас и с каким багажом. Но тогда я знал уже точно, – к этой информации я был готов, был готов осознавать всё по-новому, потому что всё уже изменилось!

Для начала нужно было узнать имя. Но, самое интересное, параллельный мир, который нам открыт, не принимает важности моментов, которые мы хотим обозначить. Я подумал, что придёт какое-то специальное время моей готовности, но нет, голос в ухо мне сказал: «Иди!»

Я вышел на террасу. Тихая погода, листья на деревьях чуть шевелятся, и лишь небольшая облачность. Я обратился к ветру, как и советовали мне, озвучил просьбу узнать имя свое, и началось что-то невообразимое. Поднялся ветер, да не просто ветер, а ураган; начался дождь. Крупные капли за считанные секунды сделали меня мокрым с ног до головы, и в правую сторону прилетело имя, как две половинки одного слова «Макси… Милиан…» Максимилиан? Что это? Я ожидал другого, более привычного для моего слуха ведического имени, и стал дальше вслушиваться в пустоту. Но в эфире была тишина, и дождь стих так же внезапно, как и начался. Хорошо…

Вбив «МАКСИМИЛИАН» в поисковую строку браузера, я понял, – другого имени нет и не будет. Оно пришло точно и вовремя, открывая новые горизонты и прописывая дальнейший Путь.

В таком замедленном состоянии прошло несколько дней. Позже началось моё знакомство с биографией. Кто я? И что же это был за гость из первой главы? Зачем он пришёл?

Ах ты, гой еси, Добрый молодец,

Расскажу-ка тебе я былинушку,

Что о давних временах, что незнаемо,

Что для нас с тобой непонятные.

В глубине веков позатеряны

Да в сказаниях только описаны.

Жили в те времена-то могутные,

Что лицом, что статью приятные,

В глубине земли нашей жители,

Вещуна́ми они называ́лися.

Неприметна их жизнь остава́лася,

И не знали они ласки матери.

Вот про тот народ поведу я сказ,

Расскажу, что знал или слы́хивал.

«Недале́че тут, на окра́ине,

Жил один Вещун, ох, могу́тный был,

Богатырь такой, коса са́женька,

Мог одним глазком ветры разгонять,

А перстом поднять гору начисто.

Не бохва́лился, жил смирё́хонько.

Приходили к нему люди разные,

Предлагали ему камни – золото,

Не хотел он брать ничего́шеньки.

А носил он лишь обруч тоненький,

Да во лбу горел алый камушек.

И была у него зверушечка,

Вроде белочка, но не белочка,

Вроде ласочка, но не ласочка,

Хвостик длинненький, извивается,

Шкурка жёлтая, вся огнём горит.

Жил Вещун то наш припеваючи,

Дружбу верную предлагал он всем,

И не знал совсем слова лживого,

Слова лживого, нехорошего.

Но пришёл как-то раз князь с дружиною:

– Помоги! Подмогни Ты мне в час ночной.

Подступают вокруг злые во́роги,

Уничтожить хотят нас с земли родной!

– Отчего ж не помочь? Дело правое!

Но и Ты обещай дочку младшую.

Не хотел тот князь. Больно скраден был.

С воеводой своим стал совет держать.

Тот же хитрый ворюга усатенький;

Обмануть, закрутить, как с гуся вода.

– Обещайся, князь, но с уступочкой,

Будет дочка жить не в земляночке,

А в богатом дворце белокаменном.

А потом его ты по выманишь,

Да пускай идет на все стороны.

– Ох, хитер же ты, лис! Да с подвывертом!

Так и сделаем, не долга́ печаль!

Заключил корявый князь уговор с хитрой,

Хитрой хитростью, да с подвывертом.

Но не знал-то наш Вещун слова лживого,

Помогал ему во всём без зазрения,

Всех воро́гов отвадил с земли родной

И невестушку себе, да повы́звозил.

Для неё, родной, хоромы светозарные,

Да горят они огнём в самоцветах все.

Вот пришёл тут срок – разродилася,

Пареньком малы́м, да девчушкою.

И решил тут хитрый князь, что пришла пора,

Клеветой чернить пошел, против Вещуна.

Вроде как зятёк его истребил народ,

Просто так извел, поиграючи.

И пошёл гулять лживый разговор,

Отвернулись все безизъя́ные.

И ушёл тогда Вещун в горы дальние,

Закрутил ветра – ветров у пещерушки.

Не пройти к нему никак, не пробра́тися,

Лишь один зверёк остался на плечике.

Рассказал я вам, друзья, лишь сере́дочку,

Ну, а дальше грусть-печаль да пусты́ слова.

Вот сидит Вещун-то наш у пещерочки,

Со зверьком своим красивым играется,

А душа болит да вся надрывается,

Как там жёнушка его да детишечки?

Приносили вести птицы залётные,

Что жена его с другим утешается.

Не поверил наш Вещун злой людской молве:

“Возвернусь-ка я в родную сторонушку!”

Через час-другой он был уже у ворот,

Да неузнанный и не пойманный.

Глядь, жена его идёт, да под рученьку,

А детишечки зовут того та́тою.

Помутилось в голове, закружилося.

Проклял он навек злую бестию,

И ушёл назад он в тёмный да старый лес,

Где засыпал он глаза от костра золой.

“Не видать уж мне теперь, очи милые,

Разлюбил навеки я солнце красное”.

Так познал Вещун слово лживое.

Больше не видал Вещуна никто…

Закручинились ветры вольные,

Пригорюнилось солнце красное,

Весь народ Вещунов, что раскидан был,

Собирался здесь, во сторонушке.

Думу думали: «Как нам с этим быть,

Наказать, не простить зло кудрявое,

Или всё оставить без домыслов?»

И решил тогда народ: «Так тому и быть,

Пусть идёт себе шагами отмерено».

С той поры Вещун с князем видится,

Он из жизни в жизнь с ним рождается,

Но пришла пора и нам подвести черту.