Ингрид Фетелл Ли - Маленькая книга счастья. Где прячется радость и как ее найти

Для достижения уверенности в выборе цвета может потребоваться немного практики. К счастью, существуют подсказки для поиска радостных цветовых сочетаний и тренировки глаза, чтобы увидеть и использовать цвет во всей его восхитительной глубине. Однажды, когда Стамберг и Афериат ломали голову в поисках цвета для дома, дизайн которого проектировали, они обратились к своему хорошему другу, художнику Дэвиду Хокни, который сказал: «Делайте то, что делаю я всякий раз, когда сталкиваюсь с проблемой выбора цвета. Посмотрите на картины Матисса». Живые и энергичные картины Анри Матисса не только вдохновили архитекторов выбрать правильный синий оттенок для того проекта – они начали использовать этот подход со всеми своими клиентами. Когда люди видят, какие смелые цвета мирно сосуществуют на холсте, это дает им уверенность в том, что и в их домах такие оттенки будут также смотреться хорошо. Светлая, яркая палитра Матисса помогает сделать идеальный выбор цвета, но мне также помогают и другие художники, на работы которых я часто смотрю: Элен Франкенталер, Соня Делоне, Пьер Боннар и, конечно же, Дэвид Хокни.

И если вы все еще не чувствуете себя достаточно уверенно в принятии цветовых решений, обратитесь к мудрости легендарного дизайнера интерьеров Дэвида Хикса, который считал, что идея цветов, конфликтующих друг с другом, была выдумкой, состряпанной «настоящими леди» из 1930-х. «Цвета не конфликтуют, – сказал он, – они звучат».

Другой человек, который определенно не страдает хромофобией, – это Эллен Беннетт, 30-летняя основательница швейной фабрики Hedley & Bennett в Лос-Анджелесе. «Я люблю цвет», – сказала она, когда мы встретились дождливым сентябрьским днем. Она подчеркнула слово «люблю», чтобы выразить всю глубину своей привязанности. «В моем доме все как в детской поговорке – каждый охотник желает знать, где сидит фазан», – сказала она. Она перечислила главные акценты: на книжной полке книги отсортированы по цвету, спальня синяя, ярко-зеленая с желтоватым отливом дверь и ярко-желтая духовка, которую Беннетт подарил ее бойфренд после трех месяцев знакомства. Для Беннетт – энергичной духом и, как она сама себя называет, «великого обнимальщика», в чем я убедилась через секунду нашего знакомства, потому что она сильно сжала меня в объятиях и поцеловала в щеку – ясно, что между человеческой теплотой и цветом стоит знак равенства.

«Я хочу сделать помещения гостеприимными, – цитирую я ее слова, – настолько, чтобы вы смогли почувствовать, будто комната от души обнимает вас, когда вы в нее входите» [23].

Эллен верит, что такой любовью к ярким цветам она обязана своему происхождению. Наполовину мексиканка, она провела детство между Мексикой и Калифорнией. «Жизнь в Мехико была наполнена невероятными красками. Дом моей бабушки окрашен в ярко-бирюзовый цвет. В Мексике все разноцветное, начиная с кукурузы на обочине дороги и заканчивая манго в бакалейной лавке. Но в те периоды, когда я жила в Штатах, вокруг меня было гораздо больше коричневого. Коричневый песок, коричневые школы, всюду только коричневый цвет. Потом я снова возвращалась в Мехико, и вновь желтый, зеленый, красный, и каждый следующий дом – нового цвета. И предметы вокруг, казалось, оживали. Будучи ребенком, я чувствовала, как меня наполняет эта энергия красок. И я думала: я хочу этой энергии, я люблю ее».

Слушая детские впечатления Беннетт о двух мирах ее детства, я ощутила укол чего-то, что могу описать только как зависть к цвету. Как и Беннетт, я проводила время в разных частях света, там, где жизнерадостность была естественной средой, не требующей усилий: в Юго-Восточной Азии, Латинской Америке, странах Карибского бассейна. Эти красочные места источают теплоту и жизненную силу, которых нет в большинстве современных американских городов, где, по-видимому, самые заметные источники цвета – это дорожные знаки и огни рекламы. «Просто там более высокая амплитуда волны жизни», – говорит Беннетт. Цвет притягивает радость. Почему же отдельные культуры используют яркий цвет только для праздничных моментов, в то время как другие делают его частью повседневной жизни?

Было бы легко сделать вывод, что это лишь вопрос предпочтения: некоторые культуры развили тягу к цвету, в то время как другие предпочитают жить в оттенках серого. Но я думаю, что настоящий ответ кроется в глубоком культурном предубеждении западного общества, которое движется к изощренности, усложнению и совершенству, уходя все дальше от радости. Эта предвзятость была убедительно выражена Иоганном Вольфгангом фон Гёте, когда он писал в 1810 году, что «дикие народы, необразованные люди и дети имеют большое пристрастие к ярким цветам», но «люди утонченные и изысканные избегают ярких цветов в своей одежде и в окружающих вещах и, похоже, склонны полностью изгнать яркие краски из своей жизни» [24]. Возможно, мы не осознаем, но в большинстве стран Европы и Америки философия Гёте прочно вошла в человеческую жизнь. Мы отвергаем цвет и радость как нечто детское и легкомысленное, предпочитая нейтральные оттенки как знак хладнокровия и зрелого вкуса. Цветовой спектр современного дома диктуется моральным компасом, где самоограничение становится приоритетом, а изобилие неуместно. Идея ясна: чтобы быть достойными одобрения общества, мы должны перерасти свои естественные склонности к радости или научиться их подавлять.

Это культурное предубеждение заставляет многих из нас чувствовать чуть ли не стыд, если мы впускаем в жизнь яркие цвета. Недавно я встретила женщину, которая сказала, что любит цвет, но чувствует себя комфортно, используя его только в детской, а не в остальной части дома. Женщины, достигшие определенного возраста, обязаны носить приглушенные тона, дабы не выглядеть отчаянно молодящимися. Это гораздо более коварный вид хромофобии, обусловленный не отсутствием уверенности, а тиранией общественного мнения. Интересно, был бы наш мир гораздо ярче, если бы люди не боялись выглядеть по-дурацки?

Меня вдохновляют такие люди, как Эллен Беннетт, которые находят способы сочетать радости цвета и серьезный бизнес. Беннетт переехала в Мехико, когда ей было восемнадцать. Она оплачивала учебу в кулинарной школе случайными заработками. Например, подрабатывала на мексиканском телевидении, объявляя номера победителей в еженедельной лотерее. Но через несколько лет Эллен вернулась в Соединенные Штаты с желанием перевезти туда яркость и динамизм мексиканской жизни. Она нашла работу повара цеха в ресторане. Работа ей нравилась, но одна деталь выводила из состояния равновесия – рабочий фартук. Когда Эллен начала жаловаться на свою униформу, то обнаружила, что коллеги разделяют ее чувства.