Ника Набокова - А тому ли я дала? Когда хотелось счастья, а получилось как всегда [litres]

в которых люди не будут изменять друг другу. Ну ты же мужу вон отлично врешь, когда трахаться бегаешь, давай, включай фантазию. Придумала? Молодец.

Расскажи мне, а как у этих людей так получается? Что для них – отношения? Ради чего они в них вошли вообще? Как они себя в них ведут? А почему у тебя по-другому? В чем отличаешься ты, твои мужики и эти персонажи?

На что еще я обратила внимание. Ты постоянно пытаешься спихнуть ответственность за решение. То на любовника, то на меня, то на мироздание. Это путь в никуда. Попробуй ответить себе (тоже лучше письменно) вот на какие вопросы.

Чего я избегаю, не разрывая отношения?

Для чего мне, лично мне, нужна вся эта ситуация, зачем я ее создала и поддерживаю?

С чем я столкнусь, если сама приму некие радикальные решения, и почему мне кажется, что с этим чем-то невозможно справиться самостоятельно?

А каких отношений я хочу? Что в них должно быть такого, чтобы не было ни у кого желания изменять?

Станет чуток понятнее. А где понятнее, там и можно уже думать, что делать.

Есть у меня подруженька Сашенька. Классная девка, но, как говорила моя бабушка, «слаба на передок». Последний раз Сашка, смущенно ковыряясь в салате, поведала мне историю минета за… то, что чувак ее до дома проводил. Что ты, говорит, осуждающе на меня смотришь, мне было неудобно, человек вон и со свиданием запарился, и поперся потом на другой конец Москвы, очень хорошо себя проявил и относился ко мне уважительно, не приставал, в трусы не лез, все в рамках приличия: руку подал, в плед укутал на веранде, а потом вот и домой доставил. Ну как тут не отсосать!

Половая жизнь Саши могла бы легко лечь в основу какого-нибудь популярного женского романа, и даже на два тома хватило бы, но не с теми моя курочка дружбу водит, оказалась вот в жанре популярная психология.

Мужиков у нее всегда было много. Как начала с пятнадцати лет, так до сих пор шпарит на уверенной скорости. Первый парень был сложным: то люблю до безумия, то пойду потусуюсь с кем-нибудь еще. И очень уж настаивал на сексе, рассказывал, что другие его девчонки все готовы. Сашка не особенно, прямо скажем, хотела с ним спать, но очень уж свербило получить все его внимание, в том числе интимное, целиком. Ни первый, ни второй, ни третий раз ей не понравился. Но зато так они были ближе, поэтому где-то терпела, где-то изображала. Еще ей очень нравилось, что он так сильно ее хочет, прямо аж трясется. Сашке представлялось, что, наверное, так выглядит высшая форма любви. Особенно в сочетании с «я не могу без тебя», «вскрою вены, если ты уйдешь».

В моменты, когда они отдалялись, Санечка быстренько организовывала себе кого-нибудь еще, не особенно запариваясь о качестве отношений. По сути, любой, кто по коленке нежно погладил, получал приглашение пойти дальше. Не особенно, как мы видим, картина изменилась.

Романы с двумя, тремя молодыми людьми одновременно, в общем-то, стали для нее вполне обычной картиной. Иногда какое-то время Саше удавалось держать себя в руках и пару месяцев хранить верность избраннику, но праздник целомудрия быстро заканчивался. Либо появлялся кто-то, как будто бы относящийся к ней лучше, нежнее, теплее, и как-то неудобно отказывать, либо она вдруг влюблялась и никак не получалось сдержать себя, ибо казалось, что вот этот, новый, даст ей то, что нужно, либо основной герой романа отодвигался, и нужно было срочно заглушить гнетущую пустоту, либо Сашка сталкивалась с ревностью и незамедлительно шла мстить.

Ревность для нее, кстати, всегда была штукой загадочной, но важной. С одной стороны – раздирает на куски, с другой – работает как катализатор и делает объект в сотни раз ценнее, а с третьей – дает индульгенцию на собственные грешки, мол, если ты, подлец, не чист со мной, то фигли я тут в хороших девочках ходить должна.

Со стороны, подозреваю, вся эта история выглядит довольно легко, непринужденно и, мол, ну не обременена барышня моральными обязательствами, бывает. На самом деле веселого тут мало. За спиной Сашки два развалившихся брака. Справедливости ради, правда, замечу, что там такие браки были – одно название, но все равно грустно. Да и с бойфрендами скандалов и болезненных расставаний было немало. Отставив в сторону мужчин, с самой собой девчонке тоже несладко, потому что совесть гложет: что ж ты за проблядина такая, неужели вообще никаких моральных принципов нет?! Кто с другом мужа трахался? Да еще и прямо на заднем сидении семейной машины? Кто с парнем подруги на вечеринке в туалете уединился? Кто врал всем девушкам друга, что отношения у вас исключительно братско-сестринские, радостно укладываясь с ним в койку при любой возможности? Что ж ты за беспринципная такая?

Ну, и конечно, вопрос «а тому ли я дала?» покоя тоже никак не дает. Ибо сколько их уже было, ничегошеньки не получается.

С одной стороны, Саша отношений-то чрезвычайно хочет, считает их самым важным и ценным в жизни, но удержаться в них, не продемонстрировав свою любвеобильность всем кому не лень, не удается.

Сашка много раз просила меня разобрать ее блядскую душеньку. Ну что, котик, настало твое время.

Вот что, Саша, я хочу тебе сказать…

Я искренне считаю твою историю трагедией. Трагедией одной маленькой девочки, которую угораздило родиться в семье с очень холодным, отстраненным папой, вся забота которого заключалась в периодическом купании, а потом и вовсе сошла на нет. Мама твоя тоже не особенно светилась теплом, была вечно задерганной, замученной, тащила на себе все.

С границами и сексуальным воспитанием в семье дела обстояли из рук вон плохо. И на самом деле и то и другое отсутствовало. О том, как получаются дети, ты узнала из подсунутой энциклопедии, а подробностей любезно докинули одноклассники.

Ты подрастала, потребность в тепле и любви не уменьшалась, а только увеличивалась. Ведь подростку критически важно чувствовать себя любимым, красивым, важным, нужным. Вот и тебе хотелось быть красавицей и самой-самой девочкой. И ты наблюдала за другими барышнями и видела, что те, кто активно демонстрирует свою сексуальность, – в фаворе, мальчишки за ними бегают, вьются, интересуются, дерутся даже за них. Ты очень желала стать такой же, но не выходило. Женственности мама не научила, одеваться красиво возможности не было, да и вообще сексуальность была для тебя запретной зоной. Что тебе оставалось? Давать то, что мальчишки хотели.

Секс стал для тебя источником «власти» и разменной монетой. Между желанием обладать твоим телом и любовью сознание любезно провело знак равенства. Из-за чего любое поползновение в свой адрес ты воспринимаешь как демонстрацию нежных чувств, на которые нельзя не ответить, невежливо. Тут вспыхивает огненная страсть, да такой силы, что легко затмевает собой все взятые обязательства.