Светлана Черемухина - Найтись и потеряться

– Да ясно все, о чем тут говорить, – Инка печально улыбнулась, будто насмехаясь над собственной наивностью. Нет, над непроходимой глупостью. – Ты ее любишь, а я так… Модистка – для тела, дантистка – для души.

– Послушай, – Роман резко обернулся к ней, – а я и не скрывал, что люблю ее. Я просто не говорил с тобой об этом никогда, даже не предполагал, что надо было. Но ты же знала, что это так. Ведь знала? – он подошел к ней вплотную и решился посмотреть в глаза.

От его близости, от запаха, исходящего от прокачанного тела, у Инки закружилась голова. Она принялась расстегивать пуговицы своей куртки непослушными нервными пальцами.

– Ром, я знаю, я все понимаю, но… ты же однажды впустил меня в свою жизнь. Всего лишь в прихожую, но, все же, впустил… Не выгоняй теперь, а? – слезы снова закапали с ресниц. – Ромочка, прошу тебя, милый, родной, будь сейчас со мной, только моим. Пусть на несколько минут… – она приблизилась к нему и вцепилась в мускулистые плечи, крепко прижалась к телу, задышала громко и медленно, он не должен устоять, он не должен остаться равнодушным. Ей так надо сейчас!

– Инка, что ж ты делаешь, – он пытался отцепить ее пальцы, ставшие такими жесткими, но делал это не так решительно, как мог на самом деле.

– Я знаю, я нужна тебе сейчас, – шептала девушка, – а ты нужен мне. Мы же можем помочь друг другу, правда? Помоги мне, прошу. Ведь тебе это ничего не будет стоить, ну, Ромочка.

– Ошибаешься, – проговорил он мрачно, уже ощущая жар ее тела. – Мне всегда эти встречи дорого даются. И я плачУ большую цену.

– Такую же, как и я? – Инка подняла на него свои огромные глаза.

– Наверное.

– Но я-то готова, – она тряхнула головой, волосы рассыпались по плечам. Еще недавно он так нежно гладил их, в их последнюю встречу. Говорил что-то про их шелк, про аромат и мягкость.

– Инка, это же больно, – проговорил тихо Роман. – Быть не с тем, с кем жаждешь, любить не того, кого хочешь, терять самое дорогое, отдавая недостойным… – столько тоски в его голосе, столько черноты в глазах.

– Ну я-то, допустим, отдаю достойной, – прошептала девушка. – Данка достойна, я знаю, как ни горько мне это признавать, вот только… к чему тешить себя пустыми надеждами.

Молодой человек рванулся, хотел было отвернуться, но Инка крепко вцепилась в него. Его лицо так близко, дыхание теплое, сердце стучит, и она все это чувствует. «Ну же, покажи, что хочешь меня!»

– Я здесь, я рядом, а она далеко, – прошептала Инка, прикоснувшись кончиком языка к его уху. Для этого поднялась на цыпочки, проведя грудью по его плечу. Положила его руку, ставшую горячей, себе на ягодицы. – Я здесь, – шептала она, словно убаюкивая, замершему мужчине. – Ты нужен мне.

Роман выдохнул воздух сквозь сцепленные зубы. Он боролся сейчас с самим собой, со своей природой, со своей душой.

– Зачем ты делаешь это? – тихо простонал он ей в лицо, и ее дыхание сбилось от блаженства.

– Я еще много чего могу сделать, – прошептала она, целуя его шею, горло, кадык, расстегивая пуговицы рубашки, лаская пальцами крепкую шее.

Мужчина тяжело задышал.

– Мы будем об этом жалеть, – еще пытался он хоть как-то сопротивляться.

– Я так точно не буду, – легкий смех, словно колокольчик, разнесся по прихожей. – Позови меня, и ты обо всем забудешь.

Резко прижалась к его бедрам. Ну вот, наконец-то! Она почувствовала: он сдался. Теперь он ее, и ему стала вдруг так необходима женская ласка.

С каким-то не то всхлипом, не то воплем, мужчина подхватил девушку на руки, вцепившись в ее губы, и понес в спальню.

Инка любила этого человека так, будто была создана исключительно для него. Она была добра к тем, кто пытался за ней ухаживать, засыпая цветами и делая дорогие подарки и недвусмысленные намеки, но не более того. Улыбалась, благодарила, что-то принимала, от чего-то категорически отказывалась, кого-то подпускала к себе, кого-то тактично удерживала на расстоянии. Но все это было просто ветром, солнечными лучами, набухающими почками на деревьях с молодыми клейкими листиками, ароматом цветов, которыми она не могла не восхищаться, но которым не могла ничего дать взамен, кроме как принимать, вдыхать и наслаждаться, но Роман – с ним все было совершенно иначе. Он – не просто веяние ветра, а что-то настоящее, ощутимое, глубокое и… недоступное.

Она впервые увидела его на кухне у подруги. Никак не ожидала, и даже замерла на месте, пораженная тем, что, наконец-то нашла его! Единственного. Единственно нужного, единственно важного.

Инка влюбилась с первого взгляда. И даже не в черты лица, не в выражение глаз. Она увидела его спину, широкий разворот плеч, уверенную осанку, военную выправку, которая бывает только у высших чинов офицеров Ордена (уж ей ли не знать об этом, любимой генеральской дочке!), бритый затылок, чтобы удобно было носить фуражку. Увидела, и замера, и забыла, о чем говорила, вбежав на кухню с полным пакетом овощей для предстоящей вечеринки.

Молодой мужчина обернулся, и Инка задохнулась от нахлынувших чувств, словно с головой ушла под воду жарким солнечным днем. На нее смотрел он . Взглянул в широко распахнутые глаза, скользнул карим огнем по полураскрытым губам цвета лепестков алых роз, по груди, бурно вздымающейся от теснящихся в душе чувств, расцветших в одно мгновение от его присутствия, и открыто улыбнулся.

– Привет! Какие красивые подруги у моей Даны. Это что? Можно взять? – он протянул руки и принял тяжелый пакет, который хрупкая девушка держала двумя руками, прижимая к себе все это время. – Что тут у нас? Но разве можно хрупким девушкам таскать такие тяжести, – в глазах смех и легкая укоризна. – У вас мужчин, что ли, нет для таких поручений?

Инка молчала, не в силах подобрать ни одного слова, чтобы хоть что-то ответить.

Она услышала только одно: «моя Дана». Его Дана. А она, Инка, не его, созданная для него, но не нужная ему. Она, прекрасная, как лесная фея, как нимфа – как там еще ее называли ее почитатели? – оказалась просто безликой «красивой подружкой» его Даны . Его персональной феей назначена другая. А парень уже мыл овощи, поглядывая на застывшую Инку.

– Если в мойке много овощей, что это означает? – вдруг спросил он весело.

– И что же? – отмерла, наконец, девушка. Она заставила себя изобразить самую милую улыбку, какая полагается «подружке его девушки».

– А то, что скоро будет салат, – парень усмехнулся. – Поможешь мне? Меня Рома зовут, – он уже вытер руки полотенцем, и протягивал ей широкую сильную ладонь, умеющую сжимать приклад автомата, РПГ или 'Мухи', умело и уверенно управляющуюся с другими смертоносными орудиями, метающую ножи, и сокрушившую не одну челюсть.

– Инка, – девушка протянула свою руку, и ее тонкая узкая ладошка утонула в его ручище в легком осторожном рукопожатии.