Урсула Виртц - Убийство души. Инцест и терапия

Отмечу еще один аспект диссоциации, которая относится к болевой защите вплоть до воссоздания боли, в том числе физической. Некоторые жертвы инцеста научились при экстремальной боли как бы гипнотизировать себя и делаться полностью бесчувственными. Самое ужасное переживается, как под наркозом. Я слышала в своей практике сообщения, как этот механизм использовался позже в жизни, чтобы потерять чувствительность у стоматолога или при других болезненных событиях.

Еще один вариант защиты от боли при насилии состоит в том, чтобы причинять себе другую боль, отвлекающую от области гениталий. Некоторые женщины описывают, что прикусывали себе губу или язык до крови, чтобы переместить болевое восприятие. Другая клиентка пыталась внутренне создать такие условия, чтобы она чувствовала боль не как боль, а как удовольствие. Всякий раз, когда отец бил ее, чтобы удовлетворить себя таким образом, и злорадствовал по поводу ее страха, она толковала происходящее как его любовь и заботу, отрицала все свои слезы и пыталась представить приятным, как знак любви, жар в области ран. Спустя годы эта женщина была «мазохистски» фиксирована и могла испытывать любовь только при избиении.

Насколько патологическим ни выглядел бы механизм диссоциации, ясно, что речь идет о попытках выживания, об отчаянных усилиях восстановить исчезающее Я. Опасными и враждебными самой жизни эти попытки реинтеграции становятся, если они превращаются в смирительную рубашку на всю оставшуюся жизнь. То, что помогало выдержать семейный ад, иногда в зрелом возрасте продуцирует ад заново. Жизнь требует иных стратегий, а не выживания. То, что когда-то защищало от безумия, сегодня может свести с ума.

Фразер пишет: «Мой вес чуть менее сорока пяти килограммов. Я никогда не верну дни своей жизни. Я решила больше за них не бороться. Мои подруги говорят, что я безумна, но я это так или иначе давно подозревала.

Я могу жечь свою руку сигаретой и ничего не чувствовать. Я обвиваю свой ум вокруг боли, пока он не захлебнется в собственном вопле» [94] Fraser . Ibid. S. 121. .

Ощущение пустоты, омертвелость, отчуждение могут возрастать до идеи «прорваться» и навсегда оказаться в психиатрической больнице. Акты саморазрушения могут иметь цель почувствовать, наконец, себя снова. Боль от порезов ножом, от тушения сигарет об тело видятся единственным способом ощутить себя и избавиться от состояния опустошенности. Одна клиентка сообщила, что после экстремального акта членовредительства в ней появилось что-то похожее на покой и умиротворение.

Ингеборг Бахман в своем романе «Малина» представила нам инцест отца и дочери в очень мощных художественных образах. В связи с темой отчуждения от собственного тела она говорит об «инъекции реальности». Это понятие может быть подходящим описанием смысла таких актов членовредительства, которые через боль привносят реальность в Эго хотя бы отчасти.

Конечно, аутоагрессивные действия также могут быть истолкованы в связи с чувством вины, как я уже говорила ранее.

Отрицание и обесценивание являются защитами, при этом я имею в виду не отрицание другими людьми, членами семьи или общества, а отрицание, исходящее от самой жертвы. «Я решила, что злоупотребление (вслед за Хайнцем Рюманном)… не может ужасать. Я просто осмотрела себя и обнаружила, что у меня нет никаких повреждений. Если что-то и осталось, то я читала книги по психологии, так что знаю, что у меня же все лучше получается, чем у других».

Снова и снова я слышала в начале терапии, что пострадавшим в течение многих лет говорили, что все было не так, сексуальной эксплуатации не было ни разу, это всего лишь сон, выплеск их плохой фантазии, способ сделаться значимой и сделать родителей «козлами отпущения». Потребность идеализировать отца и обесценивать происходящее очень наглядно показана, в частности, в отчете, который Армстронг приводит в своей книге «Поцелуй папочку на ночь». Таковы письма Аннабель, молодой девушки, которая была крайне сексуализирована в раннем возрасте и выросла с безумной системой ценностей. Несмотря на то, что она подвергалась сексуальному насилию с пяти лет и участвовала во всевозможных порнографических действиях, она пишет: «Это было всегда красиво и замечательно — за исключением одного раза, и об этом папа позже очень жалел». Вся переписка является ярким примером того, как человек может отдаваться иллюзиям и самообману, чтобы справиться с ситуацией.

«Я знаю, ты будешь думать, что он меня использовал. Но я так не думаю, потому что мы любили друг друга как двое взрослых… Это было его желание, и для меня это было хорошо, потому что я создавала ему это удовольствие. Ничего иного, кроме любви и секса, независимо от того, сколько человеку лет… Я почти верю, что папа предпочитал секс со мной, когда я была еще очень мала. И поэтому мы играем и теперь, будто я снова такая. С этим все в порядке».

В этих письмах есть много коротких предложений, которые указывают, что у девушки было странное чувство, она ощущала реакцию отчуждения, но немедленно ее подавляла.

«Я не могу понять то, что папе приятно от того, что он садится и смотрит на меня, как я одеваюсь и раздеваюсь, и что он всегда хочет, чтобы я мастурбировала, пока он сидит голый, смотрит на меня и тоже мастурбирует. Когда мы однажды были вместе с Джорджем, он захотел, чтобы я легла на пол и показал мне, что мне себе делать, — и я делала это, и это было хорошо; и сегодня мне ничего не стоит делать так. Но мне кажется странным выставлять это напоказ».

Ключевым же является высказывание: «Это лучше, чем ничего и чем жить без любви». Но и это глубокое понимание своих потребностей, о котором молодая девушка говорит (а ей — 19 лет), в следующем письме напрочь выброшено.

«И я думаю, что все это вполне естественно. Многие женатые люди обмениваются партнерами и по-прежнему любят друг друга. Если я хочу выйти замуж за папу, мне нужно начать думать, как делала бы его жена, и стараться делать все, чтобы помогать ему в счастливой сексуальной жизни. Пока это происходит не слишком часто, я не должна беспокоиться, а время от времени делать это с его друзьями» [95] Armstrong . Kiss Daddy Goodnight. Idem. S. 132–156. .

Я считаю, что эта форма избирательного восприятия, отказ от собственных чувств и передергивание было для девушки психологической необходимостью, чтобы выжить. Может быть, еще важно отметить, что совладающие стратегии отличаются в зависимости от возраста, в котором произошло насилие. Очень мощное вытеснение, кажется, становится единственным шансом выжить для тех людей, которые стали в довольно раннем детстве жертвами сексуального или физического насилия. Их симптоматика близка, по большей части, к «классическим истеричкам», как их описывал Фрейд. На лекции в Гарварде в апреле 1988 г. Дж. Герман сообщил о результатах его последних исследований о взаимосвязи между эксплуатацией и формированием пограничной структуры личности. 81 % женщин, диагностированных как пограничные, имели в детстве травматический опыт насилия. Чем раньше началось злоупотребление, тем более драматически нарушено тестирование реальности. Женщины часто ощущают себя психотичными и формируют типичные симптомы конверсионного невроза, когда вытесненный материал прорывается в сознание. Моя клиентка буквально молчала часами. Она не могла выговорить ни слова, пока однажды не проснулась ночью с воплями из-за кошмарного сновидения с ее отцом. Другая молодая женщина сформировала такое сильное нарушение зрения, что боялась ослепнуть.