Урсула Виртц - Убийство души. Инцест и терапия

Там, где начинается сексуальная близость, о терапии уже не может быть и речи. Терапевт нарушает свое обещание самоотдачи и моральной целостности, когда он вместо терапии предлагает себя во плоти и крови и требует плоти и крови клиентки. Не надо думать, что светлая аполлоническая сторона этой профессии существует без темной. Мы встречаемся со своей тенью в образах шарлатанов, лжепророков и терапевтических сообществ, подобных сектам. Терапевты, которые манипулируют клиентками в своих целях, делают их объектами, жертвами своей тени. Речь идет не просто о личных недостатках, но и о патриархальных ценностях, среди которых главная — власть и которые слишком редко ставят под сомнение. Наименее злоупотребляющие терапевты уже готовы критически рассматривать в супервизиях такую индивидуальную и коллективную теневую тему. Умение конфронтировать с собственными ошибками, по моему мнению, преподается в учебных институтах в явно недостаточном объеме.

Особенности терапевтической ситуации, с точки зрения психодинамики, неравных знаний и властных отношений, различные авторы сводят к сравнению запрета на сексуальный контакт между психотерапевтом и клиенткой с табу на инцест. Сексуальные отношения между терапевтом и клиенткой являются нарушением табу, которое углубляет уже существующий травматический опыт и добавляет новую травму.

Рассматривая последствия сексуальной близости между терапевтом и клиенткой, мы обнаруживаем поразительное сходство с синдромом посттравматического стрессового расстройства, уже описанным выше. Есть попытки описания клинической картины как «синдрома секса между терапевтом и клиенткой». К таким последствиям относятся следующие важные аспекты:

1) амбивалентность;

2) вина;

3) изоляция;

4) пустота;

5) когнитивные расстройства внимания и способности концентрироваться, флэшбэки, ночные кошмары, подавленность мыслями и образами;

6) расстройство идентичности и установления границ;

7) неспособность доверять (конфликты на тему зависимости, контроля и власти);

8) неуверенность в своей сексуальности;

9) эмоциональная лабильность, тяжелая депрессия;

10) подавленный гнев;

11) повышенный риск самоубийства.

Важно отметить, что не все эти симптомы возникают сразу после сексуальной эксплуатации терапевтом, но иногда проявляются со значительной задержкой. Таким образом, может случиться, что пострадавшие еще не осознают злоупотребления в то время, когда оно происходит, и то, насколько глубоко это переживание может повлиять на их психическое здоровье.

За этими хладнокровными перечнями симптомов стоит страдание и отчаяние бесчисленного числа женщин, поэтому я хочу привести слова одной женщины — представительнице очень многих пострадавших:

«Только сейчас, когда я смогла это признать, я знаю, что мой опыт отношений с мужчинами оставил глубокие раны в моей душе. Когда мне было 30 лет, я приняла участие в групп-динамическом семинаре. О психологии у меня тогда не было никакого представления. Триггером сделать это, вероятно, послужил мой поиск порядка и различия, потому что мои отношения с отцом оставили меня в замешательстве относительно отцовского духовного, упорядочивающего принципа.

Спустя некоторое время работы в группе неожиданно я почувствовала бессознательное беспокойство. Я совершенно упустила тот факт, что была полностью уязвима и действовала, следуя лишь своей внутренней динамике. Я чувствовала, как меня тянуло к тренеру группы, опытному психотерапевту, и рядом с ним я искала защиты. Однако это не было прямо связано с моей склонностью к растворению в отношениях с другими, а я была слишком неопытна, слишком напугана, чтобы суметь это сформулировать для себя. В конце семинара я потерянно бродила вокруг, не знала, куда я хочу пойти, где мое место. В этом состоянии я встретила терапевта, и он взял меня в свои руки. Не как отец или как осознающий психолог и человек, а как мужчина. Я никогда не забуду, как придавила мой живот его нижняя часть тела. Я была будто наэлектризована и еще более дезориентирована. Я больше не могла опомниться. Встречу дома с другом постоянно пересекали мысли об этом мужчине, и мое беспокойство, ощущение преследования, до предела обостренная чувствительность и нарастающий бессознательный страх перед страстью привели меня, в конечном итоге, в закрытое психиатрическое учреждение. Я не могу описать тот ужас, который я ощутила, когда за мной закрылась дверь. Это был момент вселенской покинутости. Благодаря друзьям, пребывание там длилось, слава Богу, только три дня. Но эти три дня я почувствовала как три года или даже три десятилетия.

В шоке я начала лихорадочно искать объяснения. Кроме того, началась переписка с терапевтом, которая вскоре стала очень личной. В поездке вместе с моим другом мы посетили его через пару месяцев после этого события. У моей потребности снова его увидеть, вероятно, была двойственная причина: с одной стороны, чувство сильного притяжения к нему, с другой стороны, потребность получить ответы на мои невысказанные вопросы и удовлетворить мое стремление к порядку, потому что этот человек был действительно специалистом по душе, а также на 16 лет старше меня.

После разговора на пути к нашей машине он взял меня за руку и больше не отпускал ее. Сила его прощального объятия привела меня в такое замешательство, что с тех пор я больше не поддерживала контакт с моим другом. Так что мы расстались вскоре после нашего возвращения, и отношения с терапевтом стали более интенсивными, хотя он был женат. Наши отношения настолько его укрепили, что он сделал шаг из своего 20-летнего, предположительно несчастного брака и мы собирались прожить жизнь вместе. Спустя три года нашей совместной жизни, очень счастливой для меня, я снова участвовала в одном тренинге. Там я снова пережила горячность своего бессознательного, так что я в то время ощущала себя затопленной и не владела собой. У моего партнера это вызвало такой страх, что он решил расстаться со мной. Он заклеймил меня как более или менее психотическую и шизофреничку. От этого я чуть не сошла с ума, так мне было больно…

Я провалилась в большую черную дыру, впала в депрессию с суицидальными фантазиями и была какое-то время неспособна ни жить, ни работать.

Не в последнюю очередь эта невыразимая боль утраты отца-любовника, как я теперь понимаю, вывела меня на духовный путь, то есть на последовательную обращенность внутрь».

Я процитировала здесь письмо этой сорокалетней женщины, чтобы можно было ощутить, как глубоко могут потрясти душу утраты границ.