Владимир Исаков - Кто и как развалил СССР. Хроника крупнейшей геополитической катастрофы ХХ века

А события следующих дней еще острее изменили ситуацию. 1 декабря на Украине состоялся референдум, на котором народ республики единодушно проголосовал за свою независимость. Затем Леонид Кравчук однозначно заявил, что его страна не будет участвовать в ново-огаревских договоренностях. Это была уже окончательная жирная точка в длинной истории горбачевской попытки спасти разваливающийся Советский Союз…

Г. Бурбулис: – Для руководящего эшелона российских лидеров, поднятый августовской революцией к власти, искусственность и временность союза с Горбачевым была очевидна с самого начала. Рано или поздно к этой мысли должен был придти и сам Ельцин: не только не уступать власть союзному президенту, но и не делить ее с ним. После того, как он естественным образом утвердился в этом, остальное уже было делом более или менее умелой тактики.

Разумеется, идеальным для российского руководства было бы заполучить «алиби» в вопросе о его отношении к судьбе Союза. Первый приход Ельцина на заседание Госсовета со сравнительно «мягкими» поправками к согласованному с ним самим проекту Союзного договора имел целью прозондировать ситуацию и попробовать достичь этого с минимальными для престижа и репутации российского лидера издержками.

Такой «минимальный» вариант Ельцину не удался. Врученные ему поправки, предполагавшие отказ от единой союзной Конституции и общенародно избираемого президента, не принесли окончательного разрыва с идеей единого централизованного государства. Аппаратное тактическое мастерство Горбачева не только сохранило концепцию союзного государства, но привело к тому, что не кто иной, как сам Ельцин, оповестил страну и весь мир о предполагаемом образовании единого конфедеративного государства.

После возвращения российского президента с этого заседания перед лицом неотвратимого укрепления позиций союзного президента, в которому к тому времени вновь вернулись такие «киты» первого этапа перестройки, как Яковлев и Шеварднадзе, мы решили поднять ставки и убедили своего президента забрать обратно на очередном заседании Госсовета то, что он неоправданно великодушно «подарил» Горбачеву на предыдущем…

А. Грачев (в тот период – пресс-секретарь президента СССР): – Заседание Госсовета 25 ноября началось с сенсационного заявления Ельцина о том, что в российской позиции возникли «новые моменты», которые не позволяют ему парафировать проект договора в представленном виде. «Разговоры в комитетах Верховного Совета показывают, что российский парламент не готов ратифицировать концепцию единого союзного, даже конфедеративного государства. Нас больше устроила бы формула Союза как конфедерации демократических государств. Давайте вернемся к этому вопросу или отразим оговорки России в отдельном протокольном заявлении».

Горбачев не мог поверить своим ушам:

– Но тогда мы опрокинем то, о чем уже договорились. Мы ведь в прошлый раз несколько часов обсуждали все эти формулировки. Оповестили страну о том, что выработали сообща. Начинать все сначала просто несолидно, не говоря уже о том, что у нас есть вполне определенный мандат съезда.

На выручку Ельцину поспешил В. Шушкевич – тот самый, кто был инициатором предложения о парафировании текста президентами для того, чтобы гарантировать его безболезненное «прохождение» через парламенты. Сейчас его аргументация была совсем иной: мы не успели показать текст будущего договора в комиссиях парламента. По одной этой причине там могут найтись недовольные. Давайте отложим парафирование.

Горбачев наконец понял, что ему противостоит согласованная позиция по крайней мере нескольких республиканских президентов, и решил принять бой:

– То, что вы затеваете, – сказал он, обращаясь к Шушкевичу, но на деле адресуя свои слова Ельцину, – это не просто проволочка. Вы отвергаете то, о чем все договорились, разрушаете саму основу будущего документа.

Вокруг антагонистических позиций Горбачева и Ельцина начали складываться свои альянсы. Первым на стороне союзного президента выступил вице-президент Казахстана, заменявший на этом заседании Назарбаева:

– Мы за формулу, согласованную на прошлом заседании, то есть за конфедеративное союзное государство, а не за какое-то облако в штанах.

По другую сторону в лагере Ельцина развернул свой штандарт узбекский лидер Каримов:

– Нельзя парафировать этот текст до тех пор, пока его не обсудили в комиссиях парламента.

Было забавно наблюдать, как быстро вчерашние партийные самодержцы научились пользоваться механикой демократии для политической игры и усиления своих позиций в противостоянии центру.

Горбачев решил идти ва-банк:

– Если с этого заседания выйдем без парафированного общего текста, последствия могут быть непоправимыми. Страна находится в хаосе, а вы начинаете маневрировать.

Белорусский лидер постарался снизить уровень противоборства с политических высот до почти технического уровня. По его словам, все дело сводилось к отсрочке «на каких-нибудь 10 дней» процедуры парафирования текста, в который в любом случае не будет внесено существенных изменений. После этого «Белоруссия без проблем подпишет и ратифицирует договор».

Был ли он к этому времени в курсе того, что через 10 дней сама перспектива дальнейшего существования Союза будет перечеркнута во время совещания трех президентов, которое состоится на его территории, а сам он неожиданно станет «управляющим делами» нового образования, создаваемого на месте Союза?

Ельцин в этой ситуации несколько «сдал назад», объяснив, что речь не идет об отказе от согласованного текста – его можно направить все республикам, сопроводив лишь протокольной записью с новыми замечаниями. Похоже, его заботила необходимость во что бы то ни стало выполнить имевшийся у него мандат.

Как всегда в подобных случаях, ощутив неуверенность в позициях своих оппонентов, Горбачев немедленно повысил ставки:

– В таком случае я вижу свою роль исчерпанной, но предупреждаю: то, что вы делаете, нанесет огромный ущерб стране и нашему государству.

Перед лицом этого непредвиденного поворота событий члены Госсовета, включая Ельцина, начали его успокаивать: не надо, мол, горячиться и излишне драматизировать ситуацию – ведь в конце концов текст, представляемый в республиканские парламенты, будет прежним.

Прежде чем дать себя уговорить, Горбачев выдвинул свои условия: обратиться к парламентам и стране надо с единым документом. Кроме того, члены Госсовета должны взять на себя обязательство защищать и отстаивать его в ходе обсуждения. В этом, и только в этом случае он считал возможным заменить парафирование текста принятием общего решения по данному вопросу членами Госсовета.