Зигмунд Фрейд - Психопатология обыденной жизни. О сновидении

Слово erkauft рифмуется с getauft двумя строками ниже, и мне показалось странным, что даже такое необычное сочетание слов в строфе («язычник», «христиане», «крещены») мало помогло восстановлению текста.

– Можете вы объяснить, – спросил я коллегу, – почему в этом стихотворении, столь хорошо вам, по вашим словам, знакомом, вы полностью заменили одну строку? Быть может, у вас найдутся догадки о причинах состоявшейся подмены?

Коллега, поразмыслив, привел объяснение, пусть и с явной неохотой:

– Строка Jetzt, wo jeder Tag was Neues bringt («Ныне, когда каждый день приносит что-то новое». – Ред .) кажется знакомой. По всей видимости, я произносил эти слова недавно, рассуждая о своей практике, которая, как вам известно, вполне меня удовлетворяет. Но почему она встроилась в стихотворение? Пожалуй, вот почему. Строка Wenn er teuer nicht die Gunst erkauft меня очевидно раздражала. Она напоминает о сватовстве, которое было отвергнуто, но которое теперь, ввиду своего улучшившегося материального положения, я хочу повторить. Большего я вам сказать не могу, однако ясно, что при утвердительном ответе мне вряд ли может быть приятной мысль о том, что оба раза за чувствами скрывается меркантильный расчет.

Это было вполне понятно даже без выяснения дальнейших подробностей, но я все-таки продолжил расспрашивать.

– Как вышло, что вы ухитрились связать ваши личные дела с текстом «Коринфской невесты»? Неужели у вас тоже, как и в этом стихотворении, имеются различия религиозного характера?

Я не угадал, но забавно было наблюдать, как своевременно заданный вопрос открывает собеседнику глаза и побуждает сообщать в ответ что-то такое, что прежде, быть может, и вовсе не приходило ему на ум. Коллега бросил на меня уязвленный, даже негодующий взгляд и негромко произнес следующие строки:

– Она несколько старше меня, – прибавил он коротко.

Чтобы не мучить коллегу дольше, я прекратил расспросы. Полученное объяснение показалось мне достаточным. Но удивительно, что попытка прояснить безобидную будто бы ошибку памяти вскрыла столь глубинные обстоятельства личной жизни человека, связанные вдобавок с неприятным аффектом.

Другой пример забвения части известного стихотворения я заимствую из рассказа К. Г. Юнга [19]в авторском изложении.

«Один человек хочет продекламировать известное стихотворение Ein Fichtenbaum steht einsam [20]. На строке “И дремлет качаясь…” он безнадежно запинается; слова “И снегом сыпучим покрыта, как ризой, она” совершенно выпадают у него из памяти. Забывание столь известного стиха показалось мне крайне странным, и я попросил этого человека воспроизвести, что приходит ему в голову в связи со строкой “Снегом сыпучим покрыта, как ризой” (mit weißer Decke). Получился следующий ряд: “При словах о белой ризе я думаю о простыне поверх мертвого тела, – пауза, – теперь мне вспоминается мой близкий друг – его брат недавно скоропостижно умер, кажется, от удара, – он был тоже полного телосложения, и я думал, что и с ним может случиться такое – он, по-моему, ведет малоподвижный образ жизни; когда я услышал об этой смерти, то вдруг испугался за себя, потому что у нас в семействе налицо склонность к полноте, и мой дедушка тоже умер от удара; я считаю и себя чересчур полным и потому начал на днях курс похудения”». По замечанию Юнга, этот человек подсознательно отождествил себя с сосной, закутанной в белый саван.

Следующий пример забывания цепочки слов – им я обязан моему другу Шандору Ференци из Будапешта [21]– отличается от предыдущих тем, что это случай забывания собственной фразы, а не какой-либо цитаты. Кроме того, этот пример служит довольно необычным доказательством здравомыслия, ибо забвение приходит на помощь, когда налицо угроза поддаться сиюминутному желанию. То есть забвение оказывается полезной функцией психики. Совладав с наплывом чувств, мы сможем оценить важность этого внутреннего фактора, пусть ранее он вызывал только раздражение – ведь забывчивость воспринималась как психическое бессилие.

«На светском собрании кто-то процитировал фразу: Tout comprendre c’est tout pardonner [22]. Я заметил, что первой части фразы уже достаточно; “прощение” сродни проявлению высокомерия, ибо прощать – удел Всевышнего и священников. Одному из присутствующих мое замечание показалось здравым, и это одобрение побудило меня заявить – полагаю, с намерением закрепить хорошее мнение о себе у благожелательного критика, – что недавно я придумал фразу получше. Но, попытавшись ее произнести вслух, я вдруг осознал, что ничего не могу вспомнить. Тогда я немедленно уединился и сел записывать спонтанные ассоциации (подставные идеи. – Авт .). Сначала мне вспомнились имя одного приятеля и название улицы в Будапеште, где родилась искомая фраза; далее вспомнился другой мой приятель, Макс, которого обычно все зовут Макси. Отсюда возникло слово “максима”; я припомнил, что в тот день, как и сейчас, мы искали способ подправить некое известное изречение. Как ни странно, следующей мыслью была не очередная максима, а такая фраза: “Бог сотворил человека по образу Своему”, причем переделанная наоборот: “Человек сотворил Бога по образу своему”. Тут же всплыло воспоминание о том, что я искал. Мой приятель сказал мне тогда на улице Андраши: “Ничто человеческое мне не чуждо”, – а я ответил ему, намекая на достижения психоанализа: “Вы должны пойти дальше и признать, что вам не чуждо ничто животное”.

Припомнив наконец то, что так долго вспоминал, я, однако, сообразил, что отнюдь не рвусь делиться своей находкой с тем обществом, в котором мне довелось находиться. Среди присутствующих была молодая жена моего приятеля, того самого, кому я указал на животную природу бессознательного; разумеется, она никоим образом не была готова к восприятию столь жестоких истин. Моя забывчивость избавила меня от неприятных вопросов с ее стороны и от бессмысленного спора. Вот, должно быть, истинный мотив и истинная причина моей “временной амнезии”.

Любопытно, что цепочку ассоциаций вызвала фраза, в которой Всевышний низводится до человеческой выдумки, а в позабытом предложении содержался намек на животную природу человека. Capitis diminutio, лишение статуса, оказывается тем самым общим элементом обеих фраз. Ясно, что перед нами продолжение цепочки размышлений о понимании и прощении, затронутых в разговоре.

Тот факт, что позабытое удалось восстановить так быстро, может объясняться, кстати, моим поспешным уединением в пустующей комнате, где мне никто не мешал и никто меня не отвлекал».