Александр Данилин - LSD. Галлюциногены, психоделия и феномен зависимости

Само слово «очарованность» в русском языке имеет «ведовской» оттенок. Оно первично означает «околдованность» (наложение чар). Корень возникающего страха — там же, в онтологической неуверенности — в неспособности к самостоятельному отдельному существованию.

Ситуацию, в которой человек воспринимает самого себя равнозначным другому объекту внешнего мира, Юнг обозначал термином «идентичность». Этот термин по смыслу абсолютно аналогичен русскому слову «очарованность».

Юнговское понятие нельзя путать с введенным Э. Эриксоном и принятым сейчас повсеместно термином «личностная идентичность» — обозначающим ощущение единства, непротиворечивости личности.

Вполне возможно, что Эриксон подменил юнговский термин потому, что психология, которая подменяет «Я»-чувство «Я»-концепцией, не в состоянии представить себе целостное «Я» вне его материальных идентификаций с объектами и идеями внешнего мира. В результате понятие аналитической психологии приобрело сегодня прямо противоположное смысловое значение.

Например, младенец, по Юнгу, находится в состоянии идентичности со своими родителями, в особенности с матерью. Ребенок участвует в их психической жизни и до годовалого возраста почти не имеет своей собственной. Возникновение подобной идентичности' во взрослом возрасте может приводить к тому, что Юнг называл «инфляцией» (обесцениванием) личности.

Понятие «идентичность», на взгляд автора, наиболее полно отражает экзистенциальную (бытийную) ситуацию, которую в наркологии принято описывать термином «зависимость».

Все мы зависимы от внешнего мира — от своих лекарств, автомобилей, компьютеров и т. д. Большинство из нас идентифицирует себя со своей профессией и социальной группой. Основатель «трансактного анализа» Эрик Берн называл такие идентификации «масками», которые человек надевает на себя во время общения. Все мы имеем «маски» — главное, чтобы «маска» (часть рассудочной «Я»-концепции) не превратилась в личность.

Обратите внимание: описывая патологическую (юнгов-скую) идентичность, мы имеем в виду то самое ощущение, которое Бодлер, рассказывая о гашишевых галлюцинациях, передавал фразой «Не вы курите трубку… а трубка курит вас».

Опять же речь лишь о степени соотнесенности себя с «масками» и вещами. Все определяется тем, как внутри себя самого человек задает и отвечает на вопрос: «Что важнее — вещи или живые люди, которые меня окружают: мой автомобиль, мои компакт-диски или, скажем, единственный друг, жена, родственник?»

Тот же самый вопрос можно сформулировать и по-другому — исходя не из «Я», а из реальности. Тогда он будет звучать, например, так: «Что реальнее — виртуальное пространство компьютера или живой мир вокруг?»

Если автомобиль важнее жены, а виртуальная реальность — «реальнее» мира, то это значит, что в сознании человека, в его психике произошло качественное изменение — инфляция: психический мир человека стал зависеть от вещи. Внешний объект, с которым человек обрел свою идентичность (по Юнгу), превращается или уже превратился для него в наркотик.

Так же обстояло дело и с «психонавтами». Большинство из них пытались соотнести свое «Я» с «психоделическим» опытом, и только с ним одним. Соотнесение же себя с факторами реальности и, в первую очередь, с другим человеком воспринималось как несвобода.

Хиппи не могли включать свои переживания в систему более целостного мировосприятия, прикоснуться хотя бы краем к тому, что и составляет, фигурально выражаясь, систему мудрости. Галлюцинации, превратившиеся в самоцель, становились неотличимы от воспринимаемой реальности, подменяли ее.

То состояние, которое мы описывали как неспособность выделить главное, значимое в восприятии, Юнг тоже определял как идентичность. Только идентичность по отношению не к внешним, а к внутренним объектам и идеям (в данном случае это галлюцинаторные образы).

Идентификация и идентичность окажутся, в свою очередь, этапами развития зависимости от LSD. По времени они. будут предшествовать развитию синхронистичности и следующей за ней диссоциации личности.

Случай нашей «разноцветной» пациентки можно описать как идентичность «Я — цветовая гамма». Влечение к эгосистоле — потребность спрятать, уменьшить свое «Я» — окажется, по Юнгу, формой инфляции личности.

Получается, что человек должен в один прекрасный момент испугаться ощущений, которые вызывает наркотик (интернальный локус контроля), либо потребность в эгосистоле неминуемо проведет его через обесценивание собственного «Я» (инфляции) к неминуемой диссоциации личности.

Ход рассуждений автора в этой главе заставил его описывать формирование зависимости от LSD, изменяя порядок появления психических феноменов. Рисунок 24 поможет вам разобраться в психологической динамике развития зависимости от галлюциногенов. Мы считаем, что эта схема помогает понять механизм воздействия на личность не только галлюциногеноз, но и других «дионисических» сил природы и общества.

Остается не до конца проясненным только один вопрос.

Почему даже «интернальная» личность не начинает испытывать страх до начала диссоциативных процессов, на этапе развития идентичности? Зачем человеку идентифицировать себя с галлюцинаторными образами и вещами?

Ту же самую идентификацию человека с объектами внешнего мира, нашу «запрограмированность» реальностью, Дон Хуан — герой и альтер эго Карлоса Кастанеды — называл «глоссами». В «Путешествии в Икстлан», третьей из серии книг Кастанеды, посвященных его учению, подробно рассказывается о том, как южноамериканский шаман учит белого человека преодолевать «глоссы» (обусловленность реальностью) с помощью галлюциногенных растений.

После того как «глоссы» растворяются в галлюцинациях, на место личности (через двери «открытого восприятия») может проникнуть духовная сила, разлитая повсюду во вселенной. Эту священную силу Дон Хуан называет тем же словом, что и индейцы Меланезии. Он называет ее «мана».

Однако Карлос Кастанеда отнюдь не является первым исследователем, который описал представления индейцев об этой магической силе.

В 1926 году английский этнограф Рафаэль Карстен писал:

«Представления об обезличенной духовной силе возможны только в обществе, в котором личность и духи предков представляют собой практически одно и то же…

Мана доступна только в случае благорасположения духов… Является ли объект обиталищем духовного существа или просто обладает обезличенной магической силой — это абсолютно незначащий вопрос, на который и сами индейцы не могут дать точный ответ. Ясно, что для них между личным и обезличенным не существует четкой разницы…» (курсив мой. — А.Д.).