Лайонел Корбетт - Священный котел. Психотерапия как духовная практика

При этом даже терапевт-атеист может изучать нуминозные переживания, глядя на них как бы со стороны. Тот же, кто берется исследовать их изнутри, рискует быть отвергнутым академическим сообществом. Тем не менее, даже тот, кто имел собственный опыт, способен давать интерпретации «со стороны», используя как личные переживания, так и системный научный подход. Однако при работе с нуминозным переживанием терапевт всегда будет интерпретатором; ведь даже признание того или иного переживания нуминозным – уже интерпретация. Зачастую пережитый опыт говорит сам за себя и толкований не требует. Но терапевт всегда может принять скептическую позицию, взяв на вооружение такие понятия, как иллюзии, галлюцинации, самообман или ретроспективная фальсификация. В каждом конкретном случае именно суждение терапевта будет решающим.

Работая с верующим христианином, важно помнить, что церковь на протяжении практически всей своей истории с подозрением относилась к нуминозным переживаниям из страха пред лжепророками и лжемессиями, хотя для того, чтобы получить такой ярлык, достаточно было просто не согласиться с одним из догматов. Барри и Коннолли, например, считают, что «не все духовные переживания – от Бога» (Barry, Connolly, 1982, p. 103). По их мнению, минуты гармонии и покоя могут отвлекать человека от сосредоточения на Иисусе [34] Они также приводят в пример Игнатия Лойолу, который часто имел прекрасные видения, успокаивающие его душу. Однажды, преклонив колена перед распятием, он увидел тот же образ, но не такой яркий. И тогда «он уже знал, что это пришло от демона» (Barry, Connolly, 1982, p. 103). Заметим, что для отказа от истинности видения Лойола приложил усилие воли, основанное на уже сложившихся идеях, предвзятом отношении. , только подлинное переживание Бога можно считать достоверным. Цитируя Павла (Гал. 5: 22–23), они утверждают, что плодами духа должны быть любовь, радость, мир и т. д., а негативные и болезненные переживания не могут быть духовными. Однако, с точки зрения психологии, никаких образцов нуминозного переживания быть не может; а коль скоро Самость имеет и темную сторону, то переживание может быть и отрицательным.

Необходимо сделать одну оговорку: увидеть сакральное в обыденном так же важно, как и пережить интенсивный нуминозный опыт, а может быть, даже важнее. Обладая духовной чувствительностью, человек способен понять, что каждое существо, каждая вещь может вызывать трепет, ощущение красоты, тайны, изящества или ужаса. Такой взгляд поможет нам вернуть миру его сакральное очарование.

В стандартных обсуждениях мистического опыта акцент делается на субъективности, а не роли общности людей. Однако соучастие, общий взгляд на реальность обладают большой силой. Во многом это связано с понятием «близнецовости» (Kohut, 1984), чувством, что ты не один, что ты похож на других. Будучи частью общности людей, индивид чувствует себя в безопасности, в нем просыпается всемогущество ребенка. Конечно же, у этого состояния есть и теневая сторона. Индивидуальная независимость может быть подавлена, а тяга к безопасности приведет к полному подчинению иерархии. Группа пытается сохранить себя любой ценой, и индивидуальность каждого отдельно взятого члена утрачивает важность для нее. Незнакомцы, люди со стороны, взывают подозрение, порой доходит и до паранойи. Фанатическая приверженность группе приводит к враждебности, шовинизму; даже убийство члена другой общности может не только не осуждаться, но даже приветствоваться.

Для людей, стремящихся развиваться духовно, всегда трудно найти группу единомышленников. И терапевту в таком случае необходимо сообщить человеку, что процесс индивидуации может и не предполагать присоединения к какой-либо общности или системе. В идеале должны существовать духовные группы людей, помогающие каждому члену обрести собственную духовность.

Несмотря на то, что концептуально вера обычно рассматривается в богословском контексте, в жизни многих людей она играет важную психологическую роль. Без веры многие просто эмоционально сломались бы, ведь для них она важнее рациональных умозаключений. Однако вера – это источник не только силы, но и религиозного насилия. Вера важна для психотерапии потому, что именно в ней нуждается и терапевт, и пришедший к нему человек. Поэтому психодинамические основы и подводные камни веры представляют особый интерес.

Вера есть у любого человека, к какой бы религиозной традиции он ни следовал – ведь она выходит за рамки доктринальных и внешних религиозных различий. Однако дать ей определение довольно трудно, так как вера неразрывно связана с понятиями доверия и надежды. Попытки определения обычно сводятся к описанию того, что вера может дать, но никак не проясняют ее сущности. Паникар (Panikaar, 1979) отмечает, что вера – это, скорее, хранилище неких убеждений, чем какое-то содержательное понятие, поэтому религиозные убеждения – это не сама вера, а форма ее выражения. Верой иногда называют признание существования некоего духовного измерения, несмотря на то, что доказательства подобного существования отсутствуют; однако это определение также неполноценно, так как не до конца ясно, о каких доказательствах идет речь. Для ученого-натуралиста, верящего, что реальна только материя, доказательства – это проверяемые эмпирические данные; он верит лишь в объективный научный подход, а потому не признает человеческую субъективность. Однако всякому человеку, пережившему непосредственный трансцендентный опыт, объяснение веры через биологическую эволюцию покажется слишком банальным. Для многих людей вера – это убежденность в постижимости вселенной, в существовании некоего глубинного основания, на которое можно опереться, положиться, которому можно всецело отдаться. Но неизвестно, почему одни люди верят в существование духовного измерения, а другие – нет. По-видимому, некоторые люди испытывают специфическое побуждение, которое толкает их к поиску истины – Тиллих назвал это «предельным устремлением».

Возможно, что понять веру с психологических позиций нам больше всего поможет анализ развития доверия и надежды в раннем детстве. Эриксон считает, что именно детское чувство надежды, основанное на создании родителями атмосферы базового доверия, затем перерастает в зрелое чувство веры. Под влиянием Эриксона Фаулер утверждает, что первичное доверие – это ранняя стадия веры, которая развивается вместе с взрослением личности, а затем способна перерасти в универсальное состояние веры, когда человек начинает чувствовать целостность и связность всего окружающего мира. Как пишет Фаулер, вера «подразумевает устремленность воли, успокоение сердца, созерцание трансцендентной силы, предельное устремление… ориентацию личности во всей ее целостности, согласование надежд и стремлений с целями и задачами, мыслями и поступками» (Fowler, 1981, p. 14).