Жан-Мишель Кинодо - Приручение одиночества. Сепарационная тревога в психоанализе

К рассмотренным выше базовым требованиям к интерпретациям, предназначенным для реалистичного отражения переноса – учету топографических, экономических и динамических факторов и факторов, касающихся взаимоотношений прошлого и настоящего, – добавим еще одно: мы сможем давать более точные интерпретации, если будем принимать во внимание основные психоаналитические теории объектных отношений, подчеркивающие значение тревоги сепарации и потери объекта в психическом развитии.

Как мы видели в предыдущих главах, психоаналитические исследования последних десятилетий придают особое значение превратностям тревоги сепарации и потери объекта в нормальном психическом развитии и в психопатологии, и эти работы находят клинические отражения в анализе переноса. Современный аналитик – безотносительно к тому, отдает ли он предпочтение концепции сепарации-индивидуации, проективной идентификации или какой-либо другой базисной психоаналитической модели, которые упоминались выше, – имеет все основания определять значимость тревоги сепарации и потери объекта в психоаналитическом процессе и интерпретировать ее в переносе, чтобы анализанд мог ее проработать.

Если принимать во внимание открытие Мелани Кляйн ранних объектных отношений и психического функционирования, а также последующих результатов развития концепции проективной идентификации, феномен сепарации и потери объекта может быть представлен и проинтерпретирован как проявляющийся в непрестанном обмене проекциями и интроекциями в переносе. Обмен между анализандом и психоаналитиком является, на самом деле, живым переплетением в процессе постоянного движения и трансформации и включает контрперенос (то есть чувства, вызываемые в аналитике), который является важнейшим инструментом в психоаналитической работе.

Фрейд первым описал реакции Эго на потерю объекта (идентификация с утраченным объектом, расщепление Эго и отрицание реальности; Freud, 1917e [1915], 1927e) и затем сепарацию (продукции тревоги и защит, Freud, 1926d). Последующий вклад Кляйн, основанный на проработке ее собственных тяжелых утрат и изучении маниакально-депрессивных состояний, пролил свет на природу тревоги и интрапсихических конфликтов, содержащихся в переживаниях при сепарации, утрате объекта, нормальной и осложненной скорби и печали, связанной с развитием, и сделал возможным применение ее взглядов на анализ переноса в психоаналитическом процессе.

Некоторые из идей Кляйн имели решающее значение, например, концепция объектных отношений. Отправной точкой последней была концепция отношений к свойствам объекта в «Печали и меланхолии» (Freud, 1917е [1915]). Важнейшими являются ее концепция расщепления Эго и проективной идентификации в параноидно-шизоидной позиции, идеи отщепления аффектов и разрешения амбивалентности во время интеграции любви и ненависти в депрессивной позиции и исследование роли зависти в психической жизни.

На основе приведенных заключений мы можем понять, к примеру, не только то, как происходит расщепление Эго во имя отрицания реальности утраты, как это показал Фрейд, но и то, как переживание утраты может быть отщеплено и спроецировано и/или интроецировано в рамки продолжающегося обмена в переносе-контрпереносе.

В этих случаях отщепленные части Эго могут быть депонированы во внешние объекты (отыгрывание вовне) или в части тела субъекта, принимаемые за объекты, что может вызывать соматические заболевания или приводить к несчастным случаям (Quino-doz, 1984). Отщепленные части могут быть спроецированы на аналитика, который воспринимает их в контрпереносе, иногда настолько интенсивном, что он поддается этим проекциям (проективная контридентификация; Grmberg, 1964). Концепция анализа как общей ситуации впоследствии даст возможность идентифицировать эти рассеянные части, так что они могут быть стянуты воедино в наших интерпретациях в целях лучшей интеграции Эго и объектных отношений.

Когда тревога чрезмерна и в недостаточной мере контейнируется анализандом, она может быть столь массивно спроецирована, что анализанд более не переживает сепарацию: тогда вербальная коммуникация временно прерывается непомерным применением проективной идентификации. Впоследствии следует «вернуть анализанда назад в сессию» (Resnik, 1967), чтобы восстановить вербальную коммуникацию, и только затем интерпретировать сепарацию. Приведу пример.

Сейчас я хочу представить клинический пример, чтобы показать, как творческий процесс проработки был внезапно бессознательно разрушен сепарацией и как я смог проинтерпретировать это анализанду таким образом, что вербальная коммуникация была восстановлена и мы смогли связать «красную нить», которая временно была оборвана.

Анализанд обычно осознавал свои беспокойства и мог прямо и тонко воспринимать свои переносные чувства. Тем не менее, в начале одной недели, предшествовавшей заранее организованному перерыву в связи с моим отпуском, он неожиданно пережил такую интенсивную тревогу, что вскоре после начала сессии ему захотелось немедленно уйти. Он совершенно утратил понимание смысла аналитической работы, сказав, что чувствует себя сбитым с толку, растерянным и разваленным на куски, неспособным сосредоточиться, но не знает, почему. Однако он начал снова ассоциировать во время сессии, упоминая разных людей, которых он встречал и с которыми разговаривал как раз перед уходом: там был «один, который цепляется за жизнь, даже думая о суициде», другой, «у которого был такой отвратительный запах, что его надо было бы вышвырнуть вон», третий, «который просто не может держать себя и распадается на куски», и, наконец, тот, который «чувствовал себя, как потерявший свою форму, бесхребетный». В соответствии с контекстом сессии и ассоциациями анализанда я думал, что он, возможно, реагировал на предстоящий перерыв в связи с отпуском и что это нагруженное тревогой переживание переноса вызывает регрессию, которая взяла верх над более интегрированным развивающимся процессом проработки. Поскольку тревога, связанная с перерывом, становилась все сильнее, мой анализанд обратился к механизму проективной идентификации: в результате он стал безучастным на сессии, неспособным выражать то, что он переживает в отношениях со мной, и это лишало его чувства собственной идентичности. Эти переживания в переносе были расщеплены на множество частей, рассеяны вне сессии и спроецированы на людей, которых он встретил, чьи слова, упомянутые в ассоциациях, являлись выражениями фрагментов трансферентных отношений, существовавших между анализандом и мной. Как мог я вернуть моего анализанда обратно в сессию – так, чтобы он вновь смог обрести переживания переноса, то есть свое Эго?