Валерий Гиндин - Психопатология в русской литературе

Только что разнесли сладкое, прибежал Павел Иванович.

– Душан Петрович у Л. Н-ча судороги!

Снова бросились все в спальню. Обед велено было совсем убрать. Когда мы пришли Л. Н. уже успокоился. Бирюков рассказывал, что ноги больного вдруг начали двигаться. Он подумал, Л. Н-чу хочется почесать ногу, но подошедши к кровати, увидел, что и лицо его перекошено судорогой.

– Бегите вниз. Несите бутылки с горячей водой к ногам. Горчичники нужно на икры. Кофею, кофею горячаго!

Кто-то отдавал приказания, кажется Душан и С. А-на вместе. Остальные повиновались и вместе с приказывавшими делали все, что нужно. Сухонький Душан бесшумно, как тень, скользил по всем направлениям комнаты. Лицо С. А-ны было бледно, брови насуплены, глаза полузакрыты, точно веки опухли… Нельзя было без боли в сердце видеть лицо этой несчастной женщины. Бог знает, что в это время было у нее на душе, но практически она не потерялась: уложила бутылки вокруг ног, сошла вниз и сама приготовила раствор для клистира… На голову больного, после спора с Душаном, наложила, компресс.

Л. Н. был, однако, еще не раздет. Потом я, Сергей Львович (или Бирюков) и Душан раздели его: мы с С. Л-чем (или Бирюковым – даже не заметил) поддерживали Л. Н-ча. а Душан заботливо, осторожно, с нежными уговариваниями больного, хотя тот все время находился в бессознательном состоянии, снимал с него платье…

Наконец, его покойно уложили.

– Общество… общество насчет трех… общество на счет трех…

Л. Н. бредил.

– Записать, – попросил он.

Бирюков подал ему карандаши и блокнот, Л. Н. накрыл блокнот носовым платком и по платку водил карандашом. Лицо его по-прежнему было мрачно.

– Надо прочитать, – сказал он и несколько раз повторил: разумность… разумность…

Было тяжело, непривычно видеть в этом положении обладателя светлого, высокого разума Льва Николаевича.

– Левочка, перестань, милый, ну, что ты напишешь? Ведь это платок, отдай мне его, – просила больного С. А-на, пытаясь взять у него из рук блокнот. Но Л. Н., молча, отрицательно мотал головой и продолжал упорно двигать рукой с карандашом по платку…

Потом… Потом начались один за другим страшные припадки судорог.

Льву Николаевичу было в момент припадка 82 года, – естественно, что склероз сосудов, несомненно, уже был, об этом свидетельствует также д-р Щеглов, приехавший из Тулы врач в описываемый момент болезни Л. Толстого его секретарем (см. выше) 3 октября 1910 года.

Тем не менее, артериосклеротическое заболевание, как органическое заболевание коры мозга и, следовательно, как причину корковой (Resp. Джексоновской) эпилепсии, мы должны также отвергнуть, не опровергая этим, однако, известного, влияния на течение болезни артериосклероза вообще.

Дело в том, что вся картина болезни Толстого со всем его течением, симптоматологией – совершенно не подходит в рамки корковой эпилепсии.

Во-первых, самая картина припадков не говорит за то, что мы имеем здесь дело с корковой эпилепсией.

При корковой эпилепсии обычно в припадке судорог участвует не весь мышечный аппарат, а участвует или один орган, или парные органы, или половина тела и т. д., потому и называется эта форма еще парциальной (частичной).

Между тем, как здесь, в нашем случае, мы видим описание полного припадка, правда, начинающегося с частичного и правда, в другом припадке, описываемом дочерью – А. Толстой, – мы видели, что весь припадок имел гемиплегический характер, но тем не менее, мы не можем принять эти припадки за кортикальный тип, оба припадка кортикальной эпилепсии именно тем и характерны, что они всегда повторяют один и тот же тип в одних и тех же мускульных группах; раз судороги появились в этой группе, так в этой группе они всегда и настойчиво повторяются; здесь же мы видим, что эти припадки по своему характеру варьируются: то полные, то неполные и т. д. и в небольшой сравнительно промежуток времени.

Кроме того, для корковой эпилепсии очень характерным является наличие частичных судорог при сохранности сознания . Здесь же, в нашем случае у Л. Толстого какую бы форму судорог мы ни констатировали (полную форму, неполную форму) всегда мы видим, налицо – потеря сознания. А потеря сознания при типичных эпилептических припадках является главным признаком (Vildermuth), [18]между тем форма судорог не обязательна, да, судорог может и не быть вовсе, между тем для кортикальной – обязательным признаком должна быть определенно повторяющаяся форма судорог в определенных мускульных группах, а сознание сохраняется. Сохраняются также восприятия органов чувств, во время приступа, между тем при приступах полных эпилептических припадков, или при их замене неполными, восприятия органов чувств выводятся из круга психической деятельности, что мы и наблюдаем также у Л. Толстого в очень характерном виде

Помимо всего этого, вся клиническая картина с ее течением и целым рядом других симптомов, о которых речь будет ниже, противоречит такому предположению. [19]Но еще этим мы отнюдь не хотим считал эти припадки наследственными. Если он считал, то он, значит, имел какие-то основания. К сожалению, у меня лично не имеется под рукой никаких данных для становления правильности мнения Ломброзо, а также данных подтверждающих, что он страдал припадками в молодости. Дальнейшие исследования покажут это. отрицать известного значении артериосклероза на эту его болезнь, – мы только отвергаем артериосклероз, как возможную причину органической или корковой эпилепсии у Толстого.

Единственное, что мы могли бы еще предположить у Толстого при наличии у него артериосклероза, – так это так называемую старческую эпилепсию.

Но, как известно, Crocq, [20]описывая старческую эпилепсию, показал, что старческая эпилепсия является, прежде всего, на ненаследственной почве, а самостоятельной, на почве сенильных изменений и развивается около 70-ти летнего возраста. Проявляется она, по его мнению, очень быстро и выражается моментальным наступлением оцепенения всего тела. Через несколько минут отуманенный больной приходит в себя. Такие приступы могут повторяться довольно часто. Причину этих болезненных явлений Crocq видит в хроническом эндартерите. Trancus bas ilaris, обусловливающимся тем или иным хроническим заболеванием сосудов.

Simpson, [21]также описавший старческую эпилепсию, считает, что эта форма эпилепсии появляется после 60-летнего возраста; появляется она, как в форме Grandmal, так и в форме Petit mal, затем, после эпилептический ступор, по Simpson'y у стариков значительно сильнее, чем у молодых людей, за то поражение умственных способностей у стариков после эпилепсии реже, чем у молодых. Romberg также обращает внимание на то, что старики-эпилептики способны долгое время исполнять свои обязанности вполне правильно без погрешностей.