Валерий Гиндин - Психопатология в русской литературе

Предполагают, что он окончил самоубийством.

Таков был дед.

Бабушка его также была особа ненормальная и, по-видимому, более ненормальная, чем дед.

Дочь слепого князя Горчакова, ее сам Толстой характеризует так же, как очень недалекую особу в умственном отношении. Известно также, что она была очень неуравновешенная и взбалмошная женщина со всякими причудами и самодурствами, мучила своих приближенных слуг, а также родных. Была также взяточница.

Страдала галлюцинациями. Однажды она велела отворить дверь в соседнюю комнату, так как она там видит своего сына (тогда уже покойного) и заговаривает с этим (покойным) сыном.

Из детей этой четы:

Один сын – Илья Ильич (т. е. младший брат отца) был горбатый и умер и детстве.

Дочь Александра Ильинишна (сестра отца Толстого) отличалась мистическим характером, жила в монастыре, держала себя, как юродивая, и была очень неряшлива (по словам самого Льва Николаевича).

Понятно, что здесь речь идет о патологической неряшливости.

Другая дочь – Пелагея Ильинишна также, по-видимому, умственно отсталая, юродивая, мистически настроенная, с тяжелым неуживчивым характером (например, плохо жила с мужем и часто расходилась). Ее религиозность переходила в ханжество.

В конце концов, удалилась в монастырь, впала, в старческое слабоумие (не смотря на религиозность, не хотела при смерти причащаться).

Отец Толстого – Николай Ильич был также человек недалекий. 16-ти лет заболел, по-видимому, какой-то нервной, или душевной болезнью, так что для его здоровья был соединен в незаконный брак с дворовой девушкой.

Из всех сыновей его (значит, братьев Льва Николаевича) – один был определенно нервно психически-больной.

Дмитрий Николаевич. В детстве приступы капризности его были до того сильны, что мать и няня «мучились» с ним. Позже, взрослый, был очень замкнутый, даже с братьями; задумчивый, склонный к мистическому и религиозному юродству, не обращая внимания на окружающих людей; имел странные выходки, странные вкусы, следствием чего был объектом насмешек. Был неряшлив и грязен, являлся без нательной рубашки, одетый только на голое тело в пальто и, таким образом, являлся с визитом к высокопоставленным лицам. Из юродствующего и религиозного вдруг становился развратным временами. Часто делался импульсивным, вспыльчивым, агрессивным, жестоким и драчливым, дурно обращался с слугой своим, бил его. Страдал смолоду тиком, (подергивал головой, как бы освобождаясь от узости галстука. Умер как, и большинство таких душевно-больных, от чахотки.

Другой брат Толстого – Сергей Николаевич отличался также эксцентричностью и явно патологическими странностями психики. Так, по словам старшего сына Толстого (Льва Львовича) он был «эгоистичный» и «несчастный человек», мало разговаривающий и чрезвычайно замкнутый человек, часто месяцами проводил один, взаперти. «Часто на весь дом раздавалось «его оханье и аханье». Держал себя всегда странным образом и оригиналом.

Выезжал не иначе, как на четверке.

Был чрезвычайно горд и к крестьянам относился с презрением.

Сын Льва Толстого – Лев Львович также отмечает в своих воспоминаниях, что он страдал в течение 5 лет какой-то «нервной болезнью», так что был освобожден от воинской повинности и оправился, будто бы, от этой болезни, когда женился. Таким образом, в психопатической предрасположенности Л. Толстого также нет никаких сомнений.

Если Л. Толстой был подвержен аффективной эпилепсии, то посмотрим, имеются ли характерные симптомы этого заболевания у него, и как они проявляются. Посмотрим сначала, имеется ли один из главных симптомов аффективной эпилепсии зависимость припадков от аффективных переживаний у Л. Толстого?

В самом деле, если, проследить время, когда появляются эти припадки, то всегда бросается и глаза, что они появляются всегда после какого-либо аффективного переживания Льва Николаевича. Будь это семейная сцена, или неприятность другого характера, потрясающая его легко ранимую эмотивную сферу (как мы эти увидим после), он всегда, в конце концов реагировал на это аффективное переживание припадком. Так, описываемые выше припадки с конвульсиями из дневника Гольденвейзера (стран. 312) и из дневника секретаря Л. Толстого – Булгакова относятся к тому тяжелому периоду переживаний, когда у него конфликт с Софьей Андреевной дошел до высшей точки, так что он решился на бегство. Непосредственно эти припадки были вызваны тяжелыми объяснениями по поводу ссоры его дочери с матерью. Эти припадки были чрезвычайно тяжелого характера.

О том, что припадкам всегда предшествовали аффективные переживания неприятного характера также видно из следующего письма Черткова к Досеву от 19 октября 1910 г. (стр. 326 Гольденвейзер «Вблизи Толстого» т. II изд. 1923 г.), где Чертков, говоря относительно только что пережитых припадков 5-го октября 1910 г. вспоминая прежние аналогичные припадочные состояния, пишет таким образом:

«В июле 1908 года Л. Н. переживал один из тех вызнанных Софьей Андреевной мучительных душевных кризисов, которые у него всегда оканчиваются серьезной болезнью. Так было и в этот раз : он тотчас после этого заболел и некоторое время находится почти при смерти».

Тут уже определенно свидетельствуется Чертковым, что почти все душевные кризисы, или вернее, все тяжелые переживания аффективного характера оканчиваются «серьезной болезнью», т. е. припадком. – «Так было и в этот раз» (т. е. в этот раз, когда были припадки), они зависели от душевных волнений. Это ценное наблюдение Черткова действительно» подтверждается: всюду, где только в жизни Толстого отмечается припадок, ему всегда предшествует аффективное волнение. В периоды же, когда Л. Н. не имел этих волнений, у него припадков не бывает.

Таким образом, в аффективном характере этих припадков нет никаких сомнений, и диагностицировать у него аффективную эпилепсию мы имеем полное право, тем более, что весь его психический склад, и целый ряд симптомов, течение этой болезни, как эго мы увидим, все говорит в пользу такой диагностики.

Так, отмеченные выше Bratz» OM симптомы: обмороки, головокружения, приступы Petit mal состояния спутанности патологические изменения настроения, как симптомы, характерные для этой именно формы эпилепсии, – мы также находим у Льва Толстого.

Мы находим, например, у Льва Толстого симптомы такого головокружения, во время приступа которого он мог терять равновесие и падать на землю, что ясно следует из следующих отрывков другого литературного документа. Так, в «Записках Маковицкого» (Голос Минувшего – 1923 г. № 3) мы читаем следующую запись:

«17 октября 1905 г.

Сегодня утром Л. Н. после того, как вынес ведро и возвращался к себе, упал в первой кухонной двери, ведро выскочило у него из рук. Его увидал лакей Ваня, когда он уже поднимался. Сам встал, взял ведро, пришел к себе и прилег на диван. Был очень бледен. Пульс слабый, губы бледные, уши прозрачные. Когда поднял голову и хотел сесть, почувствовал головокружение. Потом голове стало легче. Полежал спокойно около часа и начал – было заниматься, но потом опять прилег и подремал от 10 до 12 и от часу до 6-ти Вечером говорил, что это с ним уже бывало.