Валерий Гиндин - Психопатология в русской литературе

Все эти описанные этими авторами, а также и другими, формы старческой эпилепсии, связанные с изменениями сосудистой системы, все-таки, не могут быть диагностицируемы у Льва Толстого. Во-первых, появление старческой эпилепсии по Crocq’y на не наследственной почве – не соответствует картине эпилепсии у Льва Толстого, где вся картина болезни именно связывается с наследственностью, что мы увидим после. Также характер припадков по Crocq'y в виде моментальных приступов оцепенений всего тела также не соответствует картине болезни, в нашем случае. Более близко подходила бы форма старческой эпилепсии, описанной Simpsonom, по характеристике болезни которого мы имеем много общих черт с характером заболевания Толстого, (например, самый характер судорожных припадков, отсутствие поражения, умственных способностей и т. д.). Но тем не менее, диагностицировать старческую эпилепсию, как таковую, как связанную исключительно с возрастом старческим, и как связанную этиологически с артериосклерозом у Толстого, мы все-таки, не имеем основания, по соображениям, которые мы приведем ниже, где мы покажем, что припадки Толстого больше связаны со всей его нервно-психической конституцией и с наличием психопатического предрасположения наследственного фактора (что справедливо в свое время отметил и Ломброзо).

Опять – таки, отмечая это, подчеркиваем здесь, что отнюдь мы не хотим отрицать значения артериосклероза вообще, на самое, течение болезни Толстого, отрицаем только – старость и артериосклероз, как единственную основу для этиологии его припадков.

Теперь спрашивается: если мы исключаем генуинную эпилепсию, корковую (Джексоновскую), или органическую, исключаем также, старчество как причину припадков, а также исключаем истерию, как причину припадков, то какую же форму припадков мы имеем здесь у Льва Толстого? Мы имеем все данные диагностицировать эти припадки, как припадки аффективной эпилепсии (в смысле Bratz'a и Крепелина).

По исследованию Bratz'a, [22]аффективную форму эпилепсии необходимо совершенно выделить, как особую форму, совершенно отличающуюся от генуинной эпилепсии, несмотря на то, что эта форма также выражается в судорожных припадках, как и генуинная эпилепсия. Но характерным отличием этой аффективной эпилепсии является то, что эти припадки являются преимущественно после душевных волнений (аффектов), отсюда и название – аффективная, эпилепсия.

Далее, при этой форме эпилепсии бывают припадки Petit mal, головокружения, обмороки, психические эквиваленты, патологические изменения настроения, состояние спутанности и пр. Характерным также при этой форме эпилепсии является то обстоятельство, что припадки эти улучшаются, как только удастся таких больных поставить в условия спокойной обстановки, где нет причин для аффекта.

Но самое характерное для таких больных (и это является резким отличием этих больных от других форм), что у аффект-эпилептиков при наличии у них психопатической предрасположенности никогда не наступает того эпилептического изменения личности, характеризующего эпилептическое слабоумие, которое обычно бывает при генуинной эпилепсии.

Точно также Крепелин [23]выделяет эту форму аффективной эпилепсии, как самостоятельную форму, отмечая все вышеприведенные характерные черты, т. е. также отсутствие эпилептического изменения личности в смысле слабоумия, несмотря на судорожные припадки; также зависимость этих припадков от аффекта и волнения, и вообще все течение этой болезни зависит от влияния внешних обстоятельств (в особенности, волнений), чего при генуинной эпилепсии не бывает.

Кроме того, Крепелин отмечает еще и следующие психические симптомы, свойственные аффективной эпилепсии: чрезвычайно сильная раздражительность, патологические изменения настроения, приступы патологического страха, состояние затемнения сознания с самообвинениями, а иногда с галлюцинациями, бывают также состояния сильного возбуждения, иногда сопровождающиеся затемнением сознания. Бросается также в глаза то, что в этом симптомо-комплексе аффективной эпилепсии содержатся перемешанные между собой симптомы эпилептического и истерического заболевания и что этой аффективной эпилепсии подвержен более мужской пол, нежели женский.

На основании этого, а также на основании всего клинического течения, Крепелин считает это заболевание все-таки ближе к эпилептическому, нежели к истерическому.

Как было сказано, Крепелин считает необходимым для возможности появления аффективной эпилепсии – наличие психопатической предрасположенности.

Имеется ли эта психопатическая предрасположенность у Л. Толстого?

О психопатической предрасположенности у Льва Толстого имеется столько данных, что если бы мы стали приводить здесь все эти данные, – это составило бы отдельную работу.

Достаточно, если мы приведем для характеристики отягченной наследственности Толстого слова одного из представителей рода Толстых – М. Г. Назимовой из ее «Семейной хроники» Толстых.

М. Г. Назимова говорит, что в каждой семье каждого поколения Толстых имеется душевно больной, что действительно можно отметить в генеалогии Толстых. Помимо душевно-больных, еще больше мы имеем в каждой семье членов с психопатическим характером, или имеются препсихотики с шизоидными чертами психики:

Замкнутые, эксцентричные, вспыльчивые, взбалмошные, странные чудаки, авантюристы, юродствующие и склонные к крайнему религиозному мистицизму, иногда сочетаемому с ханжеством, крайние эгоисты, сенситивные и проч.

К таким типам, между прочим, принадлежит один из двоюродных дядей Толстого, известный под именем «Американца».

Что касается прямой отягченности, то мы можем отметить про некоторых из близких членов семьи Толстого следующие данные.

Дед писателя по отцу – Илья Андреевич, представляет из себя патологический тип. Сам Толстой упоминает о нем, как об ограниченном человеке в умственном отношении. Он был очень веселый человек, но его веселость носила патологический характер.

В имении его, Полянах (не Ясная Поляна) в Белевском уезде, в его доме был вечный праздник. Беспрерывные пиршества, балы, беспрерывно торжественные обеды, театры, катания, кутежи – делались совершенно не по его средствам. Кроме того, его страсть играть в карты, совершенно не умеючи играть в эти карты, на большие суммы, его страсть к различным спекуляциям, к аферам денежным, довели его до полного разорения. Если к этому бестолковому и бессмысленному мотовству прибавить еще то, что он совершенно бессмысленно отдавал деньги всякому, кто просил, то неудивительно, что этот, ненормальный человек дошел до того, что его богатое имение жены было запутано так в долгах и разорено, что его семье нечем было жить, и он принужден был искать себе место на службе государственной, что при его связях ему было легко сделать, – и он сделался Казанским губернатором.