Иоганн Фридрих Гербарт - Психология

Несколько объектов (само собою понятно, не реальных предметов, но лишь представляемых, как таковых), которые, вместе взятые, должны произвести то, на что они не были бы способны в одиночку (именно – подготовить почву для беспочвенного Я), взятые как простая сумма или агрегат, очевидно, не более будут пригодны к этому, чем и взятые в одиночку, сами по себе. Они должны друг друга видоизменить. Но как должны они измениться, этого нельзя еще определеннее указать, исходя из тех же самых оснований.

Так как мы, представляя самих себя, конечно, понимаемся не в представливании постороннего для нас объективного, и так как мы все-таки должны придти к самим себе, исходя из этого же самого представливания постороннего для нас объективного, и при помощи его самого: то только в этом объективном может лежать основание, почему мы удаляемся из его представливания. Само представляемое в своем многообразии должно обладать свойством сбрасывать оковы, в которые был бы заключен субъект, могущий познавать одни только предметы и никогда – себя.

Требование, что наше представляемое должно удалить нас из самого себя, для того чтобы мы пришли к себе, есть частное требование, содержащееся в более общем, которое гласит: наше представляемое должно известным образом переместить нас из представливания самого себя.

Так как никакое представливание, взятое в отдельности, как представливание какого-нибудь определенного А или В или С и т. д., не может перенести нас из самого себя, то остается только, чтобы различное представливание, поскольку оно определяется различным представляемым как такое или другое, взаимно ослаблялось, чтобы одно перемещало нас из другого.

Следовательно, многообразные представления должны друг под другом уничтожаться, если должно быть возможным «Я».

Внутреннее восприятие учит, что наши простейшие чувственные ощущения образуют различные ряды, из которых каждый заключает в себе бесчисленное множество представлений, стоящих друг к другу во всевозможных степенях противоположностей. Различные краски вытесняют друг друга из сознания; фигуры – также; не менее подлежат этому звуки, запахи, вкусовые и осязательные ощущения. Мы не можем вполне установить представления голубого, если сюда является представление красного.

В §29 находилось положение, что многообразные представления субъекта, которому надо достичь до Я, должны быть противоположны друг другу, в том смысле, что одно представливание уменьшает или совсем уничтожит другое. Сейчас надо ближе обсудить, что это значит.

Прежде всего представим себе представляющее, однако еще без самосознания, и (чтобы ничего не принимать произвольно и не делать поспешных предположений) еще без всяких формальных определений понятиями, или пространством и временем: просто преданного материи ощущения, как, например, звукам, или ощущениям вкуса, обоняния, осязания (чувство зрения было бы здесь совсем неподходящим примером, или, по крайней мере, оно вызвало бы недоразумение, потому что при цветах всегда сейчас же примышляется какая-нибудь фигура и величина). Теперь требуется, чтобы это наше представляющее перешло к представливанию самого себя, но не при помощи абсолютного акта, а единственно определяясь лишь качеством тех представлений, которые мы уже предположили у него.

Следовательно, так как представление. Я должно не придти со стороны, а стать из того, что тут уже есть, то это данное не может оставаться таким, каким оно есть теперь, но во всяком случае должно стать другим.

Однако здесь нам ничуть бы не помогло, если бы одно объективное определение переходило в другое. Если допустить, что представление красного переходит в представление голубого, или высокий звук – в низкий, то это голубое и этот низкий звук настолько же чужды представлению Я (которое должно возникнуть), как представления красного и высокого звука. Следовательно, таким изменением ничего бы не достигалось.

Или если бы мы захотели сказать, что объективные представления должны совершенно оставить свой вид, чтобы вместо не Я представить скорее Я, то это, даже независимо от вопроса о возможности, было бы совсем несообразным с проблемою. Ведь мы видели, что чистое Я есть противоречие, и поэтому упомянутое требование означает не что другое, как то, что представления из вида представимого (Vorstellbaren) должны перейти в вид непредставимого и нелепого.

Так как Я необходимо относится к многообразию таких объектов, которые суть не Я, то эти объективные представления должны оставаться в своем собственном виде, потому что иначе для Я снова пропал бы пункт отношения.

Если же мы оставим им их качество, то их изменение может относиться только к количеству представливания.

Однако и здесь надо остерегаться недоразумения; именно, будто может быть излишек в числе и степени представливания; ведь не может быть никакого излишка в том, что мы приняли как прямое условие Я. Следовательно, и количество представливания в известном смысле должно оставаться тем же самым.

Но в другом смысле оно все-таки должно уменьшаться; потому что если субъект должен придти к самому себе, то он, очевидно, не может оставаться таким образом заключенным в объективном, как мы это представляли себе до сих пор.

Здесь мы приходим к тому, чтобы породить новое понятие, которое было бы удовлетворительно во всех отношениях.

Если мы говорим, что объективное, как оно есть, негодно для того, чтобы входить в самосознание, потому что иначе мы представляли бы самих себя чем-то чуждым и другим: то здесь мы направляем свое внимание на то объективное, на те образы, которые предносятся представляющему, а не на то представливание, которое мы приписываем самому субъекту как деятельность. Следовательно, с первым пунктом совпадает наше требование, что изменение должно происходить в количестве представляемого, и если при этом мы можем установить неизменяемость представливания, субъективно взятого, то объясняются различные отношения, причем мы не наталкиваемся ни на какое истинное противоречие.

Следовательно, деятельность субъекта в представливании должна пребывать неуменынаемой, но его эффект, представляемый образ, должен ослабевать или совсем уничтожаться; и в этом должно проявлять свое бытие (bestehen) то, что является результатом действия нескольких взаимно противоположных представлений.

Но деятельность, продолжающаяся в то время, как ее эффект, который она приносила бы в силу своих свойств (Eigenthümlichkeit), удерживается чем-нибудь чуждым, может быть названа только именем стремления.