Юлия Щербинина - Пособие по укрощению маленьких вредин. Агрессия. Упрямство. Озорство

О том, какими мы представляем детей и как их «перевоспитываем», рассказывается в следующей главе.

О природе детства и о детско-взрослых отношениях написано немало научных работ, философских трудов и педагогических сочинений. Как известно, в разное время и у разных народов представления о ребёнке были неодинаковы, равно как и возникавшие воспитательные проблемы. Так складывался педагогический образ той или иной эпохи.

Долгое время дидактические вопросы вовсе игнорировались: воспитание представлялось как нечто происходящее само по себе. Но если в античности всё же считалось, что «детству следует оказывать величайшее уважение» (Ювенал), то средневековье отличалось безразличием к возрастам. Даже само слово «ребёнок» не имело тогда точного значения и употреблялось примерно как современное «парень».

Дети рассматривались наравне со взрослым, с маленьких был тот же спрос, что и с больших. Требовалось одно: подчиняться и помогать. По принципу: «не умеешь – научим, не хочешь – заставим». Не случайно, наверное, и русское слово ребёнок – общего происхождения со словами работа и раб (в значении «работник», «слуга»). Ребёночек – будущий работник; ребята, парубки – подрастающие помощники родителей [13] Согласно Максу Фасмеру, история этого слова уходит ещё в античность, беря начало от древнегреч. ορφανός – сирота и лат. orbus – осиротевший (первоначально сироты выполняли самую тяжёлую домашнюю работу). См.: Фасмер М. Этимологический словарь русского языка. М.: Прогресс, 1964-1973. Т. 3. .

Представление о детстве как особом понятии и специфическом периоде жизни человека возникает только в XVII веке. А системное и всестороннее изучение истории детства началось и того позже – в середине прошлого века. Во многом – благодаря французскому философу Филиппу Арьесу, в трудах которого Ребёнок предстал многогранным феноменом и культурным открытием [14] См., например: Арьес Ф. Ребёнок и семейная жизнь при Старом порядке. Екатеринбург: Изд-во Урал. ун-та, 1999. .

Разнообразные и многочисленные объяснения детского непослушания можно свести к трём условным определениям ребёнка: «недочеловек», «сверхчеловек», «нечеловек».

Казалось бы, все эти представления самоочевидны, лежат на поверхности, однако до сих пор они не обобщались в целостную систему. Безусловно, все они также довольно абстрактны, искусственны, умозрительны, их легко подвергнуть критике как с содержательных, так и с этических позиций. И всё же каждое из них достойно нашего внимания, поскольку позволяет увидеть ребёнка с неожиданной стороны, в интересном ракурсе; даёт оригинальное объяснение природы детства и особенностей детского поведения.

В первом представлении – НЕДОчеловек – ребёнок видится ещё не сложившимся, не состоявшимся, ненастоящим. В нём воплощены будущие возможности, потенциальные способности. «Ребёнок – это грядущее» (афоризм Виктора Гюго). Отсюда и соответствующие метафорические образы: дети как строительный материал, глина для лепки; требующие наполнения сосуды; растения, которое нужно удобрять и поливать.

Чтобы стать полноценными людьми, детишкам нужно усердно учиться и слушаться старших. Непослушание – грех, порок, проявление «несовершенства». Основная задача воспитания – обратить ребёнка к порядку и усвоению общепринятых норм, наставить на путь добродетелей.

Таков, в частности, взгляд эпохи Просвещения. «Всякому знакома приторность детства, противная здравому уму; этот неприятный привкус зелёной молодости, которая насыщается лишь чувственными вещами, являя грубый набросок будущего разумного человека. Только время в силах излечить от детства и юности, во всех отношениях являющихся несовершенными возрастами», – высокомерно замечает испанский писатель и философ-моралист Бальтасар Граситана в «Благоразумном» трактате 1646 года.

Осколки этого представления мерцают и в современности, например, в устойчивом выражении «войти в жизнь». Формально оно означает «выйти из детства», но по сути – «стать полноценной личностью», «сделаться завершённым человеком». Равно как и выражение «впасть в детство» – пренебрежительный намёк на слабоумие и ущербность.

При всех очевидных недостатках описанный подход позволяет, однако, извинить многие «странности» детского поведения, объяснить некоторые мотивы непослушания и терпимее относиться к маленьким врединам. А это, согласитесь, уже не так мало!

Обратный подход – представление ребёнка как СВЕРХчеловека – наделяет его особыми качествами и специфическими свойствами, которые у взрослого либо отсутствуют, либо недостаточно развиты. Ребёнок предстаёт как существо высшего порядка, обладающее богатым воображением, большим творческим потенциалом, тонкой восприимчивостью и развитой интуицией.

Дети – провидцы и пророки, мессии и чудотворцы; их язык – божественное «первослово», генератор смыслов, ключ к истине. Соответствующие метафоры: ребёнок – волшебник, маг, король, богатырь… Взрослея, ребятишки «забывают» эти сверхзнания, «утрачивают» суперспособности.

Непослушание здесь – заявление о самостоятельности и исключительности ребёнка, его претензия на господство и самовластие. Детям делегировано высшее право повелевать и управлять взрослыми. Наконец, «ребёнок рождает родителей», – тонко заметил писатель Станислав Ежи Лец.

Во многих народных преданиях и волшебных сказках главным героем является ребёнок-богатырь, обладающий нечеловеческими способностями. У алхимиков Коронованный ребёнок – символ Философского камня (жизненного эликсира и концентрата мудрости).

Вот как пишет об этом К.-Г. Юнг: «Во всех мифах о ребёнке бросается в глаза один парадокс, потому что, с одной стороны, бессильный ребёнок отдан в руки могущественным врагам и ему угрожает постоянная опасность, с другой стороны, однако, он располагает силами, которые далеко превосходят человеческую меру. ‹…› Он персонифицирует жизненную мощь по ту сторону ограниченного объёма сознания, те пути и возможности, о которых сознание в своей односторонности ничего не ведает, и целостность, которая включает глубины природы» [15] Юнг К. – Г. Божественный ребёнок. М.: АСТ, 1997. .