Юлия Щербинина - Империя Инферно. Несущие Свет

Это произошло уже второй раз за ночь.

Не успел лекарь закончить осмотр больного, как граф распахнул налитые кровью глаза и с воплем выгнулся дугой. Вот уже второй раз он бился в конвульсиях, кричал не своим голосом и судорожно мотал головой, но никто не мог понять, что с ним происходит.

Из последних сил четверо слуг удерживали его в постели, но больной – или одержимый? – буквально зверел от каждого прикосновения, яростно рычал и извивался так, как если бы его пытались удержать в кипящем котле.

Минута борьбы, лёгких травм, ужаса всех обитателей усадьбы, и крики начали стихать. Несколько раз граф дёрнулся в судорожных припадках, сомкнул веки и безжизненно обмяк.

Аккуратно, чтобы не разбудить едва притихшее лихо, слуги опустили его на кровать и обернулись к бледному лекарю.

– Живой ещё. Сердце тарабанит, аж сквозь кожу видно.

– Д-да п-омилует нас Свет Несущий! – заикаясь, просипел лекарь. – Что… что это было?!

– Прям во время ужина свалился, – проговорила молодая служанка. Её трясло с ног до головы. – Весь в жару, без сознания… Мы его в постель, а он… Вы сами всё видели!

– Он с прогулки вернулся, под ливень, – сообщил лекарю статный дворецкий. – Сюртук весь в грязи, и сам он какой-то помятый. С коня, видать, упал.

– Руслан Романович с трёх лет в седле, – усомнился камердинер, потирая ушибленное плечо.

– Ежели и с коня… – пробормотал лекарь. – Я осмотрел, сотрясение у него сильное. Критическое. Но чтоб такое состояние перенести на ногах…

– Как ни в чём не бывало вернулся, и преспокойно себе за ужин!

– Для этого выдержка нечеловеческая нужна. – Лекарь промокнул платком вспотевшую лысину. – Сотрясение бы ещё пережил. А вот сердце… Сердце у него нехорошее совсем. Ох нехорошее.

– Сколько, Арсений? Сколько ещё осталось?

Множество тревожных взглядов охватило лекаря.

Он боязливо приблизился к постели и приложил руку ко лбу больного. Горячее лицо графа исказилось в гримасе боли.

Дворовые не соврали. Все жилы на его теле бились, как кулаки об спасительную дверь. Казалось, вот-вот кожа лопнет, и из артерий брызнут фонтаны крови.

Лекарь попятился.

– Обтирайте мокрыми полотенцами… Постоянно обтирайте. Не то заживо сгорит. И готовьтесь.

В воздухе завис ещё один страшный вопрос.

– К чему же нам готовиться, Арсений? – осмелился задать его дворецкий.

Со вспышкой молнии раскатился такой мощный гром, что в окнах задребезжали стёкла. Электрические лампы замигали и погасли, густая темнота обволокла каждый закуток усадьбы. С неба тяжёлым водопадом хлынул дождь.

Слуги торопливо зажгли свечи на настенных канделябрах, а служанка, прихватив на подмогу одного из лакеев, убежала за водой и полотенцами.

Лекарь смотрел в окно сквозь танцующие на стекле рыжие блики и думал о том, что сегодня не вернётся домой. Покинуть родовую усадьбу Волхонских этой ночью не сможет никто. Смерть бродила по Александрийской губернии в поисках жертв, и, почти наверняка, первым из них будет последний представитель древнего графского рода.

К чему же теперь готовиться?

«Одному Свет Несущему известно, – устало подумал лекарь. – Да помогут нам его божественные демоны».

Он ничего не помнил. Где он, кто он и зачем. Почему всё вокруг него такое странное и… неестественное.

Мир был окрашен в чёрно-серые тона, но это не типичная ночная палитра. Руслан видел каждую мелочь в спальне ‒ каждый мазок красок ничего не передающих картин, каждую застывшую каплю воска на огарках свечей, разглядывал издали во всех деталях коллекцию револьверов, расставленных на полках и камине. Зеркало в серебряной раме не отражало ничего – сплошное матовое пятно на стене.

Руслан стоял посреди комнаты и смотрел на свои руки. Он точно не помнил, но почему-то был уверен, что шрамы в форме зигзага должны быть на его левом запястье, а два старых пореза – на правой руке, чуть ниже локтевого сгиба, но никак не наоборот. Да и всё вокруг, если присмотреться и напрячь память, кажется, словно бы стало бесцветным зеркальным отражением бытия.

Всё же смирившись с этим фактом, не чувствуя собственного тела и не слыша шагов, он подошёл к одному из больших в пол окон, и то, что предстало перед ним, захватило дыхание. Если бы в этой реальности можно было дышать.

Миллиарды нитей дождя беззвучно тянулись с туч к земле. Медленно. Просто нереально медленно. Ползли по незримым воздушным тоннелям и въедались в ребристую поверхность чёрных луж. Растительность словно ожила. Садовые яблони лениво подтягивались, как после долгого сна. Руслан видел, как шевелится каждый их лист.

Всё, что происходило вокруг, надолго заворожило. Он стоял у окна, наблюдал за чудесами замедления времени и не думал ни о чём, чувствовал себя полностью невесомым и почти наверняка знал, что может оторваться от пола и взмыть к небесам.

Но всё-таки… Что-то здесь было не так. Да всё, если подумать, было совершенно не так. Зачем он только начал думать! Смертельным ядом душу стало отравлять неумолимое осознание нереальности происходящего. Всё это неправильно. Так не должно быть!

Со страшным предчувствием Руслан медленно обернулся и увидел какого-то человека. Он сидел на табуретке, спиной к нему, и склонялся над кем-то, кто лежит на кровати с отдёрнутым балдахином.

Руслан догадывался, кто это, но не хотел этого видеть. И всё же ноги сами принесли его к кровати, на которой лежало его собственное бесчувственное тело.

Он резко подскочил в постели и тут же получил такой болезненный удар по лбу, что из глаз брызнули искры. Кто-то ойкнул, раздался громогласный грохот, стены содрогнулись от падения на пол чего-то большого и тяжёлого.

На секунду слепота от жгучей боли заставила паниковать, а потом, открыв глаза и проморгавшись, Руслан огляделся и понял, что сидит в собственной кровати. За окнами слышен монотонный шум дождя, спальню озаряет пасмурный дневной свет. Шрамы на руках вернулись на прежние места.

‒ Руслан Романович… Очнулись!.. Да что ж вы так!

С пола, потирая лоб, поднялся толстый человек, таращась на Руслана округлёнными глазами.

‒ Вы слышите меня, граф? Вы помните, что с вами произошло? ‒ присмотрелся он к его лицу, но низко наклоняться к нему больше не рискнул.

Руслан зажмурился и мотнул головой. Всё вдруг поплыло и закружилось.

‒ Весь ослаблен, обезвожен. Ай, беда! Ну ничего-ничего, Руслан Романович. Главное – очнулись. А уж я вас на ноги поставлю.

Он придержал графа и уложил обратно на подушку. Послышались торопливые шаги по паркету, стеклянный звон, звук наливаемой воды, снова шаги.