Юлия Щербинина - Империя Инферно. Потерявшие себя

Люди с криками разбегались прочь в надежде уберечь деревянные дома от драконьего пламени. Два змееподобных ящера, размером не более медведя, летали над деревней и подгоняли жителей устрашающим рёвом и чисто символическим огнём из пастей. Большего им не позволяли хозяева.

Один из всадников на драконе промчался совсем низко, над самыми головами людей. Некоторые закричали до хрипа, кто-то упал пластом, схватился за голову и приготовился к смерти. Всадник расхохотался, с весёлым воплем набрал высоту и даже не дрогнул, когда раззадоренный дракон кувыркнулся в воздухе и поджог большой клён.

Второй всадник подлетел к горящему дереву и затянул огонь прямо в выставленную ладонь, после чего направил дракона в сторону высоких гор, догонять разгорячённого поджигателя.

‒ Тристан, следи за пламенем! ‒ крикнул он в полёте, когда драконы поравнялись.

‒ Да ла-адно!

Приземлились на вершине каменистой горы, где их встретила толпа поклонников. Люди, демоны и эльфы аплодировали, улюлюкали, многие девушки подбежали к драконам, с нетерпением ожидая, когда спешатся их кумиры.

Тристан спустился сразу, и тут же на нём повисли две юные эльфийки, обожательницы неординарной яркой внешности. Голову их любимчика украшали длинные, ниже пояса, чёрные и немного белых тонкие косы, часть заколота на затылке, часть верёвками болтается на плечах и спине. Веки обильно накрашены угольными тенями, на внешних уголках глаз и висках серебристые блёстки. Смуглое лицо осветлено пудрой. На проколотых бровях по нескольку серёг в виде шипов, на ноздре сверкает бриллиант, руки украшают сетчатые перчатки без пальцев и чёрные ногти. Распахнутая рубашка под чёрным плащом с пышным мехом на одном плече демонстрирует голый торс с множеством татуировок и серьгами в сосках.

Тристан снисходительно потерпел подлизывания эльфиек, выбрался из объятий и со скучающим видом принялся обмахиваться чёрным веером с фиолетовыми розами.

‒ Не-е-ет, нет, это скучно! ‒ кривляясь, оборвал он похвалу своих поклонников. ‒ Подумаешь, деревенщину на драконах попугали. Мы с Салазаром это делали уже пи-сот раз!

‒ Можешь предложить что-т новенькое?

Второй всадник наконец слез со своего дракона, и эльфийки переключились на него, но не вешаться, как на Тристана, а заботливо приводить в порядок, поправляя волосы и лишние складки на одежде. Другая девушка услужливо преподнесла ему медовуху в золотом кубке.

Салазар был похож на Тристана и типажом, и стилем, хоть и выглядел всё же скромнее. Лицо не украшал грим и пирсинг, естественные смоляные волосы с косым пробором стрижены каскадом и достают до плеч. Под чёрным кителем белая рубашка и чёрный шейный платок, поджатый серебряной брошью. На ногах кожаные штаны и сапоги на высокой платформе, отчего он казался намного выше своего роста.

‒ Да я бы предложил, бох-ради. А ты соглас-сышься? ‒ обернулся к нему Тристан, взмахнув своими косами, и резко сложил веер ударом об ладонь.

‒ Дразнишь? ‒ усмехнулся, вздёрнув бровь, Салазар. ‒ Давай предлагай.

Тристан ощерился в шаловливой ухмылке.

‒ А рванём-ка в Ин-фэрно ?

Поклонники бурно поддержали идею радостным возгласом и аплодисментами.

‒ Ой, Инферно! ‒ захлопала в ладоши одна эльфийка. ‒ Трис, ты покажешь нам дворец?

Один из двух демонов в толпе с сомнением покачал головой.

‒ Посторонних нельзя приводить в город Дит. Тем более, иномирцев.

‒ Я б и сам туда не совался. С их доисторическими порядками нас там на костре сожгут, ‒ фыркнул Салазар и взглянул на Тристана, который с наигранной обидой раскатал губу. ‒ Но в город Дит нам ведь идти необязательно.

Фриковатые парни хитро улыбнулись, и эльфийки радостно завизжали.

Сложно поверить, что ещё недавно всё здесь было иначе. По городской набережной днём и ночью прогуливались пары и компании, вдоль мраморной лестницы от пристани к дворцу из серебряных фонтанов струилась вода, цветущие сады, аллеи и лабиринт из живой изгороди наполняла жизнь ‒ птицы и белки, придворные императора, он сам и члены его семьи. Но всё изменилось.

Городские обыватели безвылазно сидели в своих домах, так что улицы всегда пустовали. Только отряды конной кавалерии и пеших гвардейцев патрулировали проспекты, скверы и дворы. Одичавшие псы и кошки шныряли по городу и захватывали всеми брошенные территории, покрытые снегом.

Восстановить разрушенные фонтаны, статуи и сожжённые мятежниками сады никто не брался ‒ кому сейчас до эстетики! Теперь дворец, некогда святая обитель и храм для каждого верноподданного, походил на полузаброшенную колонию, к которой почему-то забыли построить забор с колючей проволокой. От этого зрелища и мёртвой пустоты города Дит сердце Загана ещё больше покрывалось трещинами.

Территорию вокруг дворца патрулировали гвардейцы. Увидев духовного брата императора, они демонстративно продолжили мерить местность шагами и болтать друг с другом на личные темы. Почётом члена царской семьи Заган больше не пользовался даже у солдат. Спасибо хоть двери во дворец открыли, пусть и с небрежным выражением на скучающих лицах.

Гвардейцы дежурили во всех коридорах, холлах и больших залах дворца, что ещё больше вызывало ассоциации с колонией. А по сути, в ней теперь Заган и находился. Больше тысячи лет дворец был ему родным домом, а теперь величественной тюрьмой, ещё и с исправительными работами. Пусть и периодическими.

Заседания нового верховного совета проходили уже в другом зале. Вместо привычного круглого стола с начерченной на нём пентаграммой здесь стоял длинный, рассчитанный на большое количество лиц, обыкновенный стол. Стулья уже заняты почти двумя десятками заседателей, во главе стола неприхотливо сидел новый, пусть ещё не всеми признанный, правитель империи.

Гордая осанка, отросшие волосы заплетены в хвост, из-под полурасстёгнутой рубашки на груди виднеются большие шрамы от гигантских когтей. Руслан Волхонский поставил на стол локти, сложил ладони одна на другую, упёрся в них подбородком и окинул присутствующих равнодушным, но будоражащим каждого демона взглядом.

Заган сел по левую руку от него.

‒ Есть вести от кого-то из царской семьи? ‒ без особого интереса спросил его Руслан.

Заган стиснул зубы и уставился в поверхность стола.

‒ Нет. Никаких изменений. Никого из захваченных Орденом я по-прежнему не ощущаю в мире живых. От Александра и Веры тоже ни слуху, ни духу.

‒ При всём почтении ‒ у нас есть более важные заботы, ‒ однако без намёка на уважение заметил Адам, голос всех жаждущих перемен нефилимов.