Виктор Ильин - Теория познания. Философия как оправдание абсолютов. В поисках causa finalis. Монография

Содержание духовной (предметной) сферы относится к мыслимому, а не натурно существующему. «Бытие» само по себе не есть предмет осязаемый, реальный; оно не сообщает материального (фактического) существования. Между тем в рассуждениях на абстрактно-концептуальном уровне «бытие» через набор субстантивных постулатов, постулатов значения вводится, приписывается. Так говорится о кварках, партонах, фридмонах, планкеонах, гравитонах, тахионах, торсионных полях и т. п. как о неких сущностях, наделяемых существованием. В «чистом», наиболее отрешенном, достаточно произвольном виде существование задается в математике и логике. Излишне доказывать, что изучающие возможные миры и опирающиеся при этом на аксиоматику указанные дисциплины зачастую никак не соотносятся с вещным натурно-практическим миром (нормированное пространство, где «нормируемость» равносильна наличию выпуклой ограниченной окрестности нуля).

В когнициях, очевидно, оценивается не подлинный реальный мир, а некие его состояния, выражаемые в значимых для опыта понятиях. «Бытие есть понятие, а не существование», – настаивает Бердяев, борясь с натуралистической метафизикой, которая объективирует и гипостазирует процессы мысли, «выбрасывая их вовне и принимая их за «объективные» реальности» 18.

Представляющие предмет бердяевской критики «объективация», «гипостазирование» осмысливаются Фуко под фирмой «интерпретация». Интерпретация, отмечает он, никогда не может завершиться. Это потому, что не существует никакого «интерпретируемого»: «Не существует ничего абсолютно первичного, что подлежало бы интерпретации, так как все, в сущности, уже есть интерпретация, любой знак по своей природе есть не вещь, предлагающая себя для интерпретации, а интерпретация других знаков. Если угодно, не существует никакого interpretandum, которое не было уже interpretans. В интерпретации устанавливается скорее не отношение разъяснения, а отношение принуждения. Интерпретация не поясняет некий предмет, подлежащий интерпретированию и ей якобы пассивно отдающийся, она может лишь насильственно овладеть уже имеющейся интерпретацией и должна ее ниспровергнуть, перевернуть, сокрушить… Интерпретируется не то, что есть в означаемом, но, по сути дела, следующее: кто именно осуществил интерпретацию. Основное в интерпретации – сам интерпретатор…» 19(Сравнивая с высказанными ранее соображениями о символическом конструировании мира через выстраивание сценографий, социально конституируемых онтологий реальности 20).

Используя мысль Бруно, применительно к бытию можно сказать так: бытие есть то, чем оно может быть, но не все то, чем оно может быть. «Бытие» в философии есть систематический свод идей о сущем, распадающемся на модусы: бытие в себе, бытие для себя, бытие для другого 21.

Различные модусы бытия имеют различное рефлективное воплощение. Бытие, взятое с позиций «возможного», осваивает наука, не изучающая реально данного мира. Мир науки – рационализированный, препарированный мыслью мир, не совпадающий с неразвивающимся по ratio своим объективным alter ego. Невозможное – невозможно в науке, но возможно в жизни. Недопустимое исключено в знании, но допустимо в опыте. Применяя слог Бакунина, можно сказать: наука беднее действительности, трепещущей нерациональной реальностью и индивидуальностью.

Бытие, взятое с позиций «сущего», осваивает опирающаяся на чувство жизни, здравый смысл, народную волю политика.

Бытие, взятое с позиций «должного», осваивает деонтология, дидактика, усилиями пророков, пастырей, вероучителей назидающая о совершенной жизни.

Бытие, взятое с позиций субъективно вероятного (по Аристотелю, «невозможное вероятное», «невозможное, но кажущееся вероятным», которое предпочитается «возможному, не вызывающему доверия»), составляющего материю миметического художественного образа, соотносимого с типическими предпосылками перехода возможного в действительное, осваивает искусство 22.

Объединяющим для данных модусов бытия выступает основание существования: в противоположность «царству теней» многоразличные формы бытия признаются существующими. Существование, как видно, относится к числу философских концептов сложного состава.

Применительно к философскому конституированию бытия в общем случае развертываются программы трансцендентального (имманентного), экзистенциального (антропного), материального (объективного) существования. О первых двух речь шла ранее 23. О третьем выскажемся в этом месте.

Доктрина материального бытия исходит из вполне объективно независимого от людей существования мира как совокупного универсума вещей, форм, процессов, удовлетворяющих собственной предметной логике развития и осваиваемых человеческой деятельностью. Главное здесь – разведение res cogitans и res extensa, бытия предметно-вещного и духовно-мыслительного, выстраивание некоей иерархии существования: дабы символы воспринимались как заместители, а не сами реальности, полагается исходное наличие материального, из коего иные виды бытия (в первую очередь идеальное) впоследствии каким-то способом проистекают. Гранит рассуждения, следовательно, – полагание вещности самой по себе в качестве собственной ее атрибуции. Ассоциированное понятие указанной вещности безотносительно к предметным изображениям, интерпретациям, объективациям и есть «бытие» в философской традиции объективизма (материализма).

Нельзя не видеть, что рассмотренная под данным углом зрения – в ракурсе сущего как такового – материалистическая категория бытия предельно абстрактна, отвлеченна. Необходимость ее содержательной детализации (спецификация форм, отношений, свойств, признаков бытия) наряду с недопущением скандала для философии принимать на веру существование вещей вне нас (аргумент трансцендентализма) предполагает развитие всестороннего доказательства объективности бытия в многомерности его проявлений. Такого рода доказательство отрабатывается в учении о единстве мира и естественноисторической объективной его эволюции.

«Бытие» выражает идею существования. «Материальное бытие» воплощает идею объективно-вещного, предметно-действительного, реально-природного существования. Общие качества последнего фиксируются концепцией субстанции.

На профессиональном языке субстанция есть всепорождающая основа – первоначало. Субстанция – причина самой себя (принцип causa sui), вместе с тем – источник разнокачественности, вещественной многообразности. Введением понятия материи как субстанции решаются доктринальные проблемы: а) единства мира – унитарность существующего определяется общим базисом существования; в) концептуального монизма – многообразие существующего выводится из модификации единой основы; с) богатства форм мира – многоликость действительности обусловлена имманентной эволюцией – естественноисторическим процессом, качественным изменением, трансформацией организации общей основы.