М. Кушнир - Системная теория мышления. Функция искусства в генезисе цивилизации

Как в воду смотрела: и мне 12 лет с конфискацией (суд я, уже в коллегии, выиграл, 10 тысяч компенсации, но, может, просто отстали от меня, как только я избавился от 18700 акций Газпрома), и три убийства сотрудников моих фирм. Но бывших, и фирм бывших, и сотрудников – бывших. Гендиректора строительной сожгли в «Запорожце», обгорел на заднем сиденье до костей, а паспорт на полу почти целый! Бухгалтершу переманили (со всеми документами!) в «Областной фонд образования», созданный в пику моему «Городскому», – и застрелили на пороге дома, благо, что муж – капитан тюремной охраны (мелочи жизни: средь бела дня в центре Тамбова в разные 90-е годы двух полковников МВД пристрелили, и ничего!) Не сумел прикрыть? Что этот метафонд в Тамбове сделал – terra incognita, но лет через десять, когда «Городской» давно был в коме, на его счет свалилась куча миллионов! В банке извинились: «перепутали с «Областным»!

А мою бывшую красавицу-секретаршу убили по громкому делу Невзлина – Ходорковского, но я тут совсем ни при чем: Хейлик забрал Ольгу Горину к себе еще до того, как хитро отобрал у меня медицинскую страховую «Панацею». До сих пор его «Бинар» счастливо шторами (и металлическими) торгует, сам и производит… (Я ему звонил, разрешил абзац так оставить).

Но вернемся к нашим баранам. Ведь из-за чего весь сыр-бор? Как Кузнецов, председатель «Всероссийского фонда образования» добыл эти указы – понятия не имею, наверное, подобно тому, как я спровоцировал банковскую и медицинскую реформы – так и он. С Распоряжением Ельцина и Постановлением Хазбулатова я куда только не совался, пытаясь собрать для изменения общенационального менталитета как можно больше денег: и на ГАЗе был («а „Волги“ на экспорт через Тамбовский фонд образования возьмете отправлять?»), и в Костроме на эскаваторном, на ЗИЛе, собирал в Тамбове всех (всех!) директоров заводов, и в «Менатепе».

Про «Менатеп» – отдельная история. Иду по Москве с этими указами, только что взятыми в Белом Доме у председателя «Фонда». Вывеска – «Банк». Захожу, охраннику: «Могу я видеть председателя правления?» Берет паспорт, несколько слов по телефону и – «Проходите!». Постарался напрочь забыть эту встречу, был в жутком шоке после приема. Помню только, что, выгоняя меня из кабинета, разгневанный молодой красивый джентльмен кричал мне вслед эдакое: «Мошенник, вон, как не стыдно, оставить страну без налогов, грабить народ!». И слушать не стал ни про творчество, ни про креативность, ни про искусство. Прямо озверел.

Прошло много лет. Смотрю за ужином с женой новости: «арестован Михаил Борисович Ходорковский». Тезка, волей-неволей взглянул на экран: «Ира, это у него я был в банке! я помню это лицо!!!». Вот и мучаюсь с тех пор: артист, все сразу понял, как и все другие, немедленно создал по этим указам свой филиальчик и такие деньги сделал – ого-го! И мой любимый реверс: искренний честный бизнесмен, возмутился указами, отменившими «Фонду» ВСЕ НАЛОГИ И ЛЮБЫЕ ВИДЫ ПЛАТЕЖЕЙ В БЮДЖЕТ, и спустил с лестницы мошенника Кушнира, который намеревался ограбить страну. Сам же невинно пострадал, подставили, нечего было в президенты метить. (В Президента метить…) Дилеммы…

Итак, сижу я офисе «Всероссийского фонда», жду, по договоренности, звонка от председателя комитета по социальной политике РФ Михаила Львовича Захарова. Звонок, бросаюсь первым к трубке, милый женский голос: «Михаил Борисович Кушнир? Вас ждут». Хватаю папку с проектом, почти бегом по коридору к лифтам, поднимаюсь на восемнадцатый этаж. Дверь, дверь, дверь… А вот и «Захаров М. Л.». За длинным столом (считаю) двенадцать спокойных, уверенных, в основном молодых мужчин. Никого, кроме самого Захарова, не знаю.

Рассказываю кратко о проекте минут десять, отдаю папку Михаилу Львовичу. Пауза. Вдруг вопрос: «А Вы, простите, что, врач?». «Нет, я не врач». С другого конца стола: «А, может, Вы страховщик?». «Нет». «Кого же Вы представляете в проекте медицинского страхования?». Иронию чувствую, но остановиться уже не могу: «Я представляю главную сторону страховой медицины – больных. Я – больной». «Заметно!» – смеются, улыбаются, всем стало легко и весело, сбросили тяжелую ношу только что услышанного проекта. Захаров: – «Спасибо, Михаил Борисович, Вы свободны».

Вот и Закон РФ №1499—1 от 28 июня 1991 года «О медицинском страховании граждан в РФ», внимательно читаю… Прекрасно понимаю, что над текстом этого закона работали десятки умных и заинтересованных разработчиков, и таких проектов, как мой, в их распоряжении было великое множество. Но ищу, и не нахожу даже следов тех положений, ради которых ломал копья на совещании у Захарова. Их всего—то три: личный реальный счет каждого конкретного застрахованного, три обязательных подписи (врача, больного и страховщика) на каждом лечебно – финансовом документе и фиксированная, постоянная стоимость лечения и лекарств для застрахованных.

Оборвал телефон – Захарова или нет, или занят, то в Нидерландах, то звоните в понедельник… Еду в Москву, к кому-нибудь, да прорвусь, такое медицинское страхование только ухудшит здравоохрану: деньги безличные, командовать «здоровьем» будут те, кто деньги распределяет, и что тогда мне делать с креативностью? Все, дальше отступать нельзя, иначе деградация страны неизбежна.

Спускаюсь с Красной Пресни по переулку к Белому Дому, рано, только начало восьмого, переждать часок захожу к однокурснице, Тане Диденко. Живет на полпути, надо же! Тоже, есть о чем поговорить, что вспомнить… Ушла в 1998 году, такая ранняя смерть…

Не ожидал, что прием в Доме Правительства был для меня заранее подготовлен: «Вам в пропуске отказано». Звоню в Фонд, тот же ответ с кратким дополнением: «Больше не приезжайте, мы не будем с Вами сотрудничать».

Реприза

Осенью 2000 года неисповедимые пути привели-таки опять к подножью Белого Дома: посмотрев на полугодовую работу ставленника Бориса Николаевича, проникся надеждой и доверием к уверенным и твердым первым шагам нового Президента. И был ведь горький опыт предыдущих десятилетий – внедрить общенациональную креативность «сверху», убедив, доказав значимость «личностного фактора» для развития России правящему клану, правящей прослойке (не хочется использовать термин «элита», не приложимый на данном историческом отрезке ни в каком качестве к современным хозяевам страны)! Так нет же, как тамбовского волка ни корми тычками и щелчками, да все по больной голове (вот пророческий смех совещания у Захарова!), он все стремится в темный лес креативности и повышения производительности труда.