Гил Бойн - Трансформирующая терапия: новый подход к гипнотерапии

БОЙН ОБРАЩАЕТСЯ К АУДИТОРИИ.

БОЙН: Вы можете выбрать любое слово и этот господин произнесет его по буквам прямо сейчас. Поднимите руку, если выбрали слово. Да, сэр.

АУДИТОРИЯ. Программа.

СКОТТИ: П-Р-О-Г-Р-А-М-М-А.

БОЙН: Да, сэр.

АУДИТОРИЯ. Ритм.

СКОТТИ: Р-и-т-м.

Бойн указывает на женщину.

АУДИТОРИЯ. Аппалачия.

СКОТТИ: А-П-П-А-Л-А-Ч-И-Я.

(Бойн показывает на другого студента)

АУДИТОРИЯ. Терапевтический.

СКОТТИ: Т-е-р-а-п-е-в-т-и-ч-е-с-к-и-й.

БОЙН: Другое слово. Компромисс.

СКОТТИ: К-о-м-п-р-о-м-и-с-с.

БОЙН: У вас есть слово?

АУДИТОРИЯ. Константинополь.

БОЙН: Константинополь. На этом слове часто пытаются поймать.

СКОТТИ: К-о-н-с-т-а-н-т-и-н-о-п-о-л-ь.

БОЙН: Хорошо. Еще одно слово. Да, сэр.

АУДИТОРИЯ. Верить.

СКОТТИ: В-е-р-и-т-ь.

АУДИТОРИЯ. Получать.

СКОТТИ: П-о-л-у-ч-а-т-ь.

АУДИТОРИЯ. Элис.

СКОТТИ: Э-л-и-с.

БОЙН: Правильно. Теперь расскажите им о вашем произношении.

СКОТТИ: Я хочу произносить в любое время.

БОЙН: Скажите: «Как только я захочу произнести, я произнесу».

СКОТТИ: Как только я захочу произнести, я произнесу.

БОЙН: Как только я не захочу произносить, я не буду.

СКОТТИ: Как только я не захочу произносить, я не буду.

БОЙН: Хорошо. Поддержите этого господина.

Аудитория аплодирует Скотти.

БОЙН ОБРАЩАЕТСЯ К СКОТТИ.

(Щелкает пальцами и говорит) Откройте глаза. Вы полностью в сознании, полностью. Итак, чемпион, расскажите о ваших орфографических способностях. Как себя ощущаете?

СКОТТИ: Хорошо. Кажется, что все происходит без усилий.

БОЙН: Вам ведь больше не нужно использовать те старые детские методы, правда?

СКОТТИ: Да.

БОЙН: Давайте передадим еще одно послание группе. Встаньте. Посмотрите на них и скажите: «Если я почувствую, что необходимо не поддаваться вам, я сделаю это по-взрослому».

СКОТТИ: Если я почувствую, что необходимо не поддаваться вам, я сделаю это по-взрослому.

БОЙН: Что чувствуете?

СКОТТИ: Все хорошо.

БОЙН: Пожалуйста, присядьте. Вы можете отказаться от старого детского паттерна «я… не произнося» или «я тебе покажу». Вы ничего не можете показать нам, потому что только мы можем что-то решать относительно вас, только зная, где вы и как мы вас воспринимаем. Не важно, насколько мы близки, мы все равно не сможем на 100% узнать вас. Мы ощущаем в некоторой степени ваше присутствие, и если вы иногда выглядите глупо, это может быть одной из частей нашего знания о вас или мы можем смущаться насчет того, как вы себя ведете – «он не выглядит глупцом, но действует как глупец». Стоит ли мне воспользоваться превосходством над ним или мне сыграть роль учителя и позволить ему не поддаваться мне? Сыграть ли мне роль «спасителя» и сказать: «Я научу тебя правильно писать – я сделаю то, что другим не удалось»? Тем самым я буду вовлечен в цепь возможностей, которые станут пустой тратой времени. Я хочу быть близок тебе и я хочу дать тебе любовь, привязанность, поддержку. Все те иные вещи только заслоняют суть дела.

ПЕРЕОБУЧЕНИЕ

СКОТТИ: Угу.

БОЙН: Спасибо вам большое.

СКОТТИ: Спасибо вам.

БОЙН ОБРАЩАЕТСЯ К АУДИТОРИИ.

БОЙН: Теперь встает еще вопрос – во втором классе дают такое слово для проверки правописания, как «Аппалачия». К сожалению, да, но вы должны помнить о том, чтобы вновь не попасться в плен фантазии. Фантазия – когда он попал вновь во второй класс, но это было не по-настоящему. Он живо представил себе, что он во втором классе. Вопрос не в том, что «это было на самом деле так?» или «так ли они приходят к уверенности в том, что так и было?». Вопрос в том, что для них является правдой и что должно быть сделано с этим в терапевтическом смысле. Слово «Аппалачия» этот человек мог неправильно произнести по буквам в пятом классе, но эта способность была заперта в маленький долгий ящик в разуме, который называется: «Слова, которые я не смог выговорить в классе, когда меня вызвали». Это означает только это. Он не во втором классе, он стоит перед своим классом, живо представляя себе этот опыт втором класса. Также, есть еще одна вещь, помогающая ему быть очень близко к тому опыту эмоционально и вновь чувствовать качество эмоции, которую он тогда испытывал. Он сказал: «Я в гневе», и я помог ему еще ярче почувствовать злость, предложив ему более сильно выразить это в диалоге. Что вы вынесли из диалога?

СКОТТИ: Я подумал, что это будет очень интересно.

БОЙН: Опишите более подробно.

АУДИТОРИЯ. Его восприятие учительницы с ее точки зрения, и что мотивационным фактором является страх.

БОЙН: Он вспоминает, что учительница была очень агрессивна, авторитарна, репрессивна, говорила: «Ты сделаешь это, потому что я так сказала». Это не сработало с ним гладко в тот раз. Это не работает с большинством детей, и исходя из его психодинамики это расстроило его. Он сейчас осознает, что он вернулся в то состояние «хозяина положения», когда не произносит слова. Это уже другое мышление, чем то, с которым мы работали на сессии на прошлой неделе. На прошлой неделе мы много говорили, и сейчас нам открылся новый уровень – идея вторичной выгоды.

АУДИТОРИЯ: Остается ли некая остаточная энергия в катарсисе, в котором он ее выражает? Намеревается ли он оставить позади все те негативные чувства, которые он вспоминал во втором классе, или же они начинают опять восстанавливаться, когда он сталкивается с каким-либо авторитетом?

БОЙН: Привычные отклики на самом деле устанавливают нервные связи, или привычные отклики, которые вытравливаются в паттернах и хранятся в нервных связях в мозге. Мы роем траншею и энергия выстреливает по ним каждый раз, и каждый раз нервная система реагирует по данному сценарию, и ей становится легче реагировать так же в следующий раз. Вот как формируются паттерны реакции, и хорошие и плохие. Мы не можем отменить старые нервные пути. Мы не можем их стереть, не можем от них отказаться. Мы лишь формируем новые нервные связи. Как может человек, который имеет привычку, в рамках которой он выкурил полмиллиона сигарет за 40 лет, сформировать новые нервные связи во всех тех ситуациях, в которых раньше он курил? Он начинает, и вот как. Когда он думает: «Я допил эту чашку кофе и не закурил», он устанавливает новую нервную связь. Постепенно формируются новые нервные пути. Новые паттерны не обязаны повторяться так же часто, как старые, для того, чтобы стать поведенческой детерминантой, потому что у вас есть энергия, которая напоминает вам. Она как бы говорит: «Вот что я хочу делать, пока это не станет непроизвольным». После того, как человек полностью освобождается от компульсивного поведения и бредовых идей, полностью ли они исчезли или там все же остается предрасположение для регрессии? Да, это предрасположение для регрессии, потому что остался старый нейронный путь. Когда организм подвергается интенсивному стрессу, есть потенциал для регрессии в то время тяжелого стресса. Допустим, симптомом выступают головные боли, которые начинаются, когда с этим пациентом происходят определенные стрессовые ситуации. С помощью терапии головные боли случаются реже и вместо того, чтобы возникать каждый вечер, они возникают каждый третий вечер, затем раз в неделю, потом раз в месяц, и становятся очень слабыми. Внезапно клиент заявляет, что у него ужасная мигрень. Она длится три дня, хуже чем когда-либо ранее, и он говорит: «Я думал, что все работает, теперь я вижу, что она хуже, чем когда бы то ни было». Это регрессия, и вы должны сказать: «это пройдет, и каждая следующая регрессия будет на большем расстоянии от предыдущей и будет менее интенсивной, менее суровой. Вы не можете вернуться туда, где были, потому что вы помните результаты, которые у вас были и вы не можете стереть эту память». Скотти, мы вновь поработаем на следующей неделе.