Дмитрий Хара - Трэш. #Путь к осознанности

– Бизнес у каждого второго моего друга, а книгу ты один написал. Новая-то когда будет?

– Да я и не планирую новую писать. Зачем? Я уже в «Двух буквах» все сказал. У меня нет пока нестерпимого литературного зуда.

– И что? Не можешь тему новую придумать?

– Да пойми ты… Я ж не придумываю ничего. Книга, как ребенок, если плод есть – он будет развиваться и рано или поздно родится. А если рождаться нечему, то тужься – не тужься, максимум, чего можешь натужить, – это кучу говна.

Женя засмеялся.

– Прикольное, конечно, сравнение, но у меня другое мнение. Я считаю, что у каждого человека есть своя уникальная компетенция. Ее важно искать и найти. Есть что-то, что ты можешь делать лучше, чем другие. И долбить, долбить в эту точку, пока не станешь самым крутым мастером в этой теме. Ну вот, например, если ты занимаешься недвижимостью, можно, конечно, заниматься всем подряд, например, и коммерческой, и жилой, и продажей, и арендой, а можно начать искать, в чем ты наиболее крут. Выбрал, например, коммерческую, затем остановился на купле-продаже, затем ограничил круг объектов только до торговых площадей в городе, затем сузил круг только до объектов, интересных сетевым компаниям, затем из всех вариантов выбрал те точки, о которых еще никто даже не думает. Например, там сейчас уже магазин, который торгует ведрами и кастрюлями. Ты заходишь туда и понимаешь, что туда заглядывают десять человек в час и магазин еле-еле дышит, но до сих пор работает. Значит, явно не аренда. На аренде он не выжил бы давно. А дальше находишь собственника, нагибаешь по цене, договариваешься с сетью о перспективе долгосрочной аренды, находишь инвестора или сам вкладываешься и закрываешь сделку. А таких мест в городе уйма. Просто надо ходить и договариваться, а это не все любят делать. А у меня это получается лучше всех, допустим. Я мастер таких переговоров и коммуникаций. И я занимаюсь только этим. И очень скоро меня будут знать в городе как самого крутого специалиста по этой теме. А остальное, лишнее, все на фиг! А в чем твоя уникальная компетенция в твоем юридическом бизнесе?

– Банкротства, – ответил Олег, предвидя уже реакцию Евгения.

– И что? Ты один ими занимаешься?

– Да нет, конечно. Знаешь, я к этому, видимо, проще отношусь. Бизнес – это просто бизнес. Есть потребность, есть емкость рынка, значит, удовлетворяешь потребность и зарабатываешь.

Чем дальше они удалялись от дома, тем сильнее менялся ландшафт – все больше деревьев и кустарников, газонов и пустырей и все меньше стекла и бетона. Все меньше хотелось говорить о делах.

– Как у тебя с Катей-то дела? – сменил тему Женя.

– Да отлично все. А твои с Олесей как?

– В последнее время получше стали.

– А что, разве были плохие? – удивился Олег.

– Да нет, не то чтобы плохие… Но ты ведь знаешь Олесю. Она ведь очень системная у меня. И я, благодаря ей, более системным и целеустремленным стал. И в бизнесе она просто монстр. Но это же накладывает свои нюансы на отношения. Она постоянно меня как бы на «слабо» пробивала, понимаешь. И я уже стал чувствовать, что перегибает она палку, и ссоры, скандалы на ровном месте у нас постоянно. Претензии, то не так, это не эдак… Ну ты понимаешь, наверное.

Олег кивнул.

– И тут произошли два события подряд, которые резко изменили ситуацию. Первое, когда приехал датый бывший Олесин муж и начал кидать ей какие-то предъявы. Она позвонила мне. Я приехал уже на взводе, честно говоря, задолбал он уже меня порядком: звонил ей периодически и мозг выносил, а тут и сам пожаловал. В общем, влетаю я в квартиру, хватаю его за грудки и сразу в бубен. Он не ожидал, начал от меня по квартире бегать. Я его за дверь выкинул и его же ботинок ему за ремень еще сзади засунул. – Женя засмеялся. Олег тоже улыбнулся, представив эту картину. – В общем, больше он не звонил и не приходил, а Олеся как-то сразу прониклась уважением ко мне. Она даже не думала, что я драться, в принципе, умею. А вторая ситуация совсем недавно произошла. Приезжаю я домой, а она вся на нервах. Не понимаю, что случилось. У нее просто истерика. Орет на меня, кулачками своими машет, ерунду какую-то несет. Я подошел к ней просто и спокойно дал пощечину. Она сначала взъярилась, потом затихла, немного поплакала и успокоилась.

– Ого! А потом заявление на развод?

– Да нет. Наоборот. Потом сказала: «Ну теперь-то я вижу, что ты мужчина!» И, знаешь, как-то все у нас по-другому стало. Спокойнее.

Олег ничего не ответил. Он был крайне удивлен таким поворотом. Он хорошо знал характер Олеси, ее силу и амбициозность и был уверен, что она не стала бы мириться с таким отношением, но факты говорили об обратном. Олег не мог представить себя в такой ситуации. Фраза «ударить женщину» вызывала у него дикое отвращение. Он насмотрелся в детстве на «выступления» пьяного отца, на слезы матери, и тело женщины стало для него неприкосновенным и священным. Он поклялся, что сам никогда не ударит женщину. В последние годы он начал понимать, что и в этом отношении был определенный перегиб. Он ничего не мог сделать с эмоциональными выплесками Екатерины, которые происходили как дома, так и на людях. Задушевные разговоры после них ни к чему не приводили, обещания тоже. Каждый раз, идя на встречу с друзьями, он не был уверен в том, что Катя не «выкинет» какой-нибудь финт и ему не придется краснеть и выяснять с ней отношения. Он очень боялся ее обидеть или задеть, вызвать в ней ревность или гнев. Подобного рода предусмотрительность порождала обратную реакцию: вместо уважения и доверия – все новые области контроля и запретов. Она высказывала ему свое недовольство, когда он задерживался на деловых встречах, а если, по ее мнению, встречу нельзя было отнести к «деловой», выплескивала на него порцию гнева и не хотела слышать никаких доводов. Он не понимал, что с этим делать. Он просто обижался.

Рассказ Жеки зародил в нем сомнение. Катя напоминала по характеру Олесю. «Неужели ее тоже надо просто осадить силой?» Даже если выход и был в этом, он категорически не нравился Олегу.

Олег выдохнул и посмотрел в окно. Они проехали уже больше сотни километров. Все сильнее чувствовалось, что они двигаются в южном направлении. Накидки на деревьях становились все зеленее. Деревни. Поля. Реки. Мосты. Обед в придорожной кафешке.

У детей была своя жизнь. Они то играли, то ссорились, то мирились, то плакали, то смеялись. Дети словно живут в несколько раз быстрее. За один день они проживают несколько дней, и чем младше возраст, тем быстрее скорость. Вот мы мерим свою жизнь днями: уснул, проснулся – день. Младенцы спят около пяти раз в сутки, значит, для них проходит пять дней, дети постарше живут два дня за один, так как спят в обед, и, взрослея, мы привыкаем к «обычному» графику ночного сна. Это кажется таким естественным. Но если бы это было естественно, то было бы естественно для всех. Есть, например, индейцы племени Пируха, которые не признают ночной сон и спят несколько раз в день, стоя, прислонившись спиной к дереву. И у них все абсолютно по-другому. Они словно инопланетяне. У них нет прошлого и будущего, абсолютно непонятный язык, нет систем счисления, и они не поддаются влиянию миссионеров, так как их система ценностей отлична от обычной… У них нет проблем, и им нечего предложить. Ребенок проживает свой опыт очень быстро и тотально. Вы на него разозлились и накричали, он обижается и злится, потом быстро все простил, любит и уже смеется и танцует от радости, а взрослый за это время еще не перестал злиться. Он тебе уже песню поет, а ты ведь еще «не остыл», но показать, что обижаешься, не можешь и поэтому срываешься, осудив его за то, что он кривляется, вместо того чтобы танцевать вместе с ним. И чем чаще взрослые вмешиваются в конфликты детей, тем больше дети застревают в своих «проблемах», начинают их анализировать, размышлять о своем «неправильном» поведении и превращаются в маленьких старичков, которых затем принимают в школе и сразу начинают готовить к пенсии: не шали, не бегай, не прыгай, не возражай, делай только то, что тебе говорят, а если будешь выполнять все правила (свою работу), то получишь хорошие отметки (долгожданную пенсию).