Митч Принстейн - Популярность. Как найти счастье и добиться успеха в мире, одержимом статусом

Дэниел уверен, что популярность играет важнейшую роль в жизни взрослого человека, оказывая влияние на инновации и производственные показатели корпораций во всем мире. По его словам, работа во многом кажется ему схожей с миром подростков, каждый день напоминая о курсе, который я вел. Этот аспект играет роль на каждом совещании и влияет на принятие каждого решения.

«Вот как это происходит, – объясняет Дэниел. – После совещания все разбиваются по двое или по трое и собираются вокруг кулера с водой. Именно здесь можно услышать, что люди думают на самом деле . Здесь обсуждается то, о чем и речи не было на совещании. Я всегда поражаюсь этой огромной разнице и спрашиваю себя: откуда такие отличия?»

Теория Дэниела состоит в том, что популярность препятствует эффективному принятию деловых решений. Вернее, все дело в страхе ее потерять. «Люди не хотят потерять свой статус или разонравиться окружающим, – говорит он. – В компаниях много формализма, люди склонны следовать за большинством. Все боятся говорить то, что думают. Мне кажется очень интересным то, как сильно мы переоцениваем уверенность окружающих в себе и какое большое значение это имеет в тридцать, сорок и пятьдесят лет. Людям такого возраста до сих пор важно одобрение сверстников. Они по-настоящему хотят, чтобы окружающие их любили. Если им кажется, что они недостаточно нравятся другим, это терзает их днями и даже месяцами».

Дэниел также считает, что популярность серьезно влияет на счастье. «Когда я работал в Google, мы проводили исследование», – вспоминает он. Результаты свелись к двум открытиям. Есть два критерия, позволяющие определить, счастлив человек или нет, причем в гораздо большей степени, чем успехи, продвижение по карьерной лестнице или привилегии. Первый критерий связан с частотой получения конструктивных отзывов о своей работе от руководителя. Второй заключался в том, насколько привлекательным для окружающих чувствует себя человек. «Эти мелкие аспекты человеческих взаимоотношений позволяли процветать компаниям и делали людей счастливыми», – говорит Дэниел.

«Забавно, правда? – замечает он. – Мы учим детей писать и считать. Мы надеемся, что они рано научатся читать и заинтересуются науками. Но умение выстраивать хорошие отношения с другими людьми важно не менее, а даже, пожалуй, более. Однако никто не обучает этому официально. Мы учимся строить отношения – ладить со сверстниками и быть популярными – методом проб и ошибок. Хорошо тем, у кого это получается. А другие тратят жизнь на напрасные попытки, не понимая, почему их не любят».

Популярность – это часть повседневной жизни, каждой социальной ситуации. Степень нашей популярности и отношение к ней непосредственно связаны с тем, как мы устанавливаем контакты с другими людьми в разных сферах жизни.

Но здесь кроется ловушка. Люди в большинстве своем не осознают, что популярность бывает двух типов – один помогает нам, а другой может навредить, не давая выйти из подросткового возраста. И со времен старшей школы мы никак не можем решить, какой тип предпочтительнее.

В начале 1840-х годов доктора венской больницы были крайне обеспокоены. По никому не понятным причинам у сотен рожениц высоко поднималась температура, а затем женщины умирали. Чаще всего лихорадка поражала только что разрешившихся от бремени в первом родовом блоке под наблюдением врачей. У рожавших во втором блоке с помощью акушерок выживаемость была гораздо выше.

Доктора внимательно проверили оба блока, зафиксировали различия в методах ведения родов у врачей и акушерок и в обстановке и даже проанализировали физическое положение женщин во время родов. Они систематически проверяли одну гипотезу за другой и тщательно искали причину смертей, но не могли ее найти. Матери во врачебном блоке продолжали страдать и умирать от родильной горячки. Вскоре беременные женщины Вены уже умоляли о том, чтобы их приняли в акушерский блок. Некоторые даже предпочитали рожать прямо на улицах. Что интересно, даже те, кто рожал за пределами больницы, выживали гораздо чаще тех, чьи роды прошли под медицинским наблюдением.

В 1846 году на работу в венскую больницу пришел молодой врач Игнац Земмельвейс. Земмельвейс происходил из богатой семьи, и коллеги быстро выбрали его старшим ординатором. Со временем он заработал уважение сослуживцев и руководителей за глубокие знания медицины, высокую образованность и профессионализм. Он стал известным человеком в городе. Многие хотели попасть к нему на прием, чтобы узнать его мнение.

Вскоре Земмельвейс нашел объяснение загадочным смертям. Он заметил, что доктора, работающие в родильной палате, также делали вскрытия в морге. Часто бывало так, что врач отправлялся в родильную палату сразу же после проведения аутопсии тех, кто умер от послеродового сепсиса. Земмельвейс предположил, что родильная горячка у женщин была вызвана «трупными частицами», которые каким-то образом распространяли болезнь, перенося ее от мертвого тела к живому.

Он предложил коллегам мыть руки антисептическим раствором после каждого вскрытия, чтобы снизить риск заражения женщин в родильном зале. Он также настаивал на том, чтобы врачи дезинфицировали все медицинские инструменты, используемые для вскрытия. Земмельвейс выдвинул теорию инфицирования микробами, на которой зиждется современная медицинская практика.

Его предложения работали. Уровень смертности рожениц во врачебном блоке упал до одного процента, то есть до показателей акушерского блока. Доктора Земмельвейса провозгласили героем. Но история гласит, что коллеги не особенно любили его, несмотря на всю славу и статус. Говард Маркел, известный профессор и директор Центра истории медицины при Мичиганском университете, рассказывает, что Земмельвейс часто «грубо и злобно унижал влиятельных врачей больницы, которые осмеливались оспаривать его идеи». По словам другого историка, он «публично бранил несогласных» и громко клеймил «убийцами» тех, кто ставил его предложения под сомнение.

Сторонники много лет уговаривали его опубликовать свои исследования, чтобы другие люди могли изучать и продвигать его методы. Но он отказывался, утверждая, что все его открытия «очевидны сами по себе» и нет необходимости доносить их до «невежд». Впоследствии, согласившись на публикацию после десятилетнего сопротивления, он выпустил монографию, наполненную враждебными выпадами в сторону его критиков, принижая их интеллект, личностные качества и характер. Он утверждал, что его коллеги «даже частично не понимают правды», пренебрежительно называя их «безмозглыми наблюдателями» за болезнями пациентов. Когда медицинское сообщество Германии не согласилось с его принципами, он заявил, что «в Берлине врачей ничему не учат».