Митч Принстейн - Популярность. Как найти счастье и добиться успеха в мире, одержимом статусом

Однако после следующей встречи игровых групп уже начало прослеживаться заметное сходство между популярностью каждого ребенка в игровой группе и в своей школе. «Одобряемым» детям понадобилось всего три часа, чтобы снова быть одобренными. «Отвергнутые» опять оказались наименее привлекательными, а «игнорируемых» снова никто не выбирал самыми приятными или неприятными. Исследование длилось еще три недели, и за это время результаты только закрепились.

Последующее исследование показало, что факторы, позволяющие нам получить одобрение сверстников, на самом деле универсальны и неизменны. Они способны снова и снова делать нас привлекательными или непривлекательными даже тогда, когда ситуация меняется. Это на всю жизнь. Когда Кои и Купершмидт просматривали видеоматериалы, отснятые в первые две недели эксперимента, они обратили внимание на то, что «одобренные» и «отвергнутые» дети в новых игровых группах говорили гораздо больше, чем их «средние» и «игнорируемые» партнеры. «Одобренные» дети устанавливали нормы для группы, мягко напоминая о правилах, предлагая новые игры и выступая с новаторскими идеями о том, как сделать игрушки еще более интересными. «Отвергнутые» дети были больше других склонны жаловаться, угрожать, дразнить и командовать товарищами по играм. «Отвергнутые» также невнимательно слушали инструкции к играм под руководством взрослого. Неудивительно, что дети достигли такого же уровня популярности вскоре после нового знакомства со сверстниками. Они вели себя тем же образом, который определил степень их привлекательности в школе.

Вскоре после того как я начал вести курс о популярности в университете, у меня появилась возможность стать свидетелем такого феномена. Где-то в середине семестра мне позвонил продюсер ABC News, который хотел снять документальный фильм, воспроизводящий классический эксперимент Кои и Купершмидт. Мы со студентами получили разрешение на съемку от родителей, чьи дети ходили в местный детский сад в группу трехлеток. Малыши были знакомы друг с другом в течение нескольких месяцев. Мы опрашивали каждого ребенка, как это делал Кои вместе со своими коллегами, и быстро поняли, кто является «одобряемым», «отвергнутым», «игнорируемым» и «средним». Мы собрали в спортзале по одному ребенку из каждой социометрической группы, они никогда не играли вместе. Мы начали наблюдать за их взаимодействием, ожидая увидеть результат через нескольких недель совместных игр.

Однако в этом случае потребовалось всего тридцать минут, чтобы дети вернули себе прежнюю степень популярности. Примерно через час девочка, которую сверстники признали «одобряемой», начала лидировать в игре с огромным мячом, а ребенок, имевший статус «отвергнутого», был вообще исключен из игры. Я прекратил изучение этой группы, но исследователи, работавшие с детьми несколько лет, обнаружили, что больше половины тех, кто был «одобряемым», «отвергнутым», «игнорируемым», «противоречивым» или «средним» в начальной школе, попали в ту же группу спустя пять лет и в старшей школе. Результаты были те же, даже если дети меняли школу и приходили в абсолютно новый коллектив сверстников.

Означает ли это, что тот тип популярности, который мы приобретаем в юности, остается неизменным в течение всей жизни? Некоторые считают, что можно «обнулить» свою популярность, поступая в колледж, где нас окружает значительно более однородная группа сверстников, во всяком случае с точки зрения академических достижений и способности следовать указаниям старших. Во многих европейских странах это происходит уже в средней школе, когда подростков распределяют по классам в соответствии с выбранным направлением обучения.

Однако большинство взрослых людей все так же попадают в непроизвольно сложившиеся группы, объединенные чем-то еще помимо дружбы, уровня образования или родственных отношений. Все происходит по тому же сценарию, что и в старшей школе. Довольно быстро формируются группы «одобряемых», «отвергнутых», «игнорируемых», «противоречивых» и «средних». Часто случается так, что во взрослом возрасте мы принадлежим к той же группе, что и в юности, и это влечет за собой существенные последствия.

Незадолго до праздников сотрудники крупной международной технологической компании узнали о грядущей «реорганизации» предприятия. Иными словами, предстояли масштабные сокращения. Всего к концу года планировалось уволить около 30 % сотрудников. Через три недели после официального заявления четыре с половиной тысячи людей ехали на работу, зная, что в этот день решится их судьба.

Одним из них был парень по имени Билли. Я хорошо знаком с ним. Билли начал работать в компании приблизительно за пять лет до описываемых событий, вскоре после окончания Гарварда. У Билли двое детей – сын, похожий на него как две капли воды, и дочь, ну просто клон своей матери. Семья совсем недавно решила купить новый дом, и еще до того, как стало известно о реорганизации компании Билли, они назначили сделку как раз на следующий день после планируемых сокращений.

Рабочее место Билли располагалось в ярко освещенном офисе со свободной планировкой, заставленном столами для совещаний, конторками и архивными шкафами на колесиках. Столы были отделены друг от друга прямоугольными перегородками высотой до груди. Каждый мог слышать разговоры своих коллег, и ни для кого не было тайной, кто с кем общается. Все это было похоже на старую добрую школьную столовую.

Билли обычно садился за стол у стены вдоль огромных окон, выходящих на парковку перед зданием. Но где бы Билли ни сидел, вокруг его стола всегда начиналось активное движение. Люди подходили, чтобы поздороваться утром, собирались после нелегких переговоров, чтобы расспросить его и посочувствовать, появлялись к началу обеденного времени, чтобы решить, куда пойти поесть. Даже случайно оказавшийся в офисе человек понял бы, что Билли – один из самых привлекательных людей на этаже.

Утром того дня, когда планировались сокращения, Билли нервничал в ожидании представителя отдела кадров. Он изо всех сил старался сосредоточиться на работе, но было практически невозможно игнорировать болтовню и сплетни проходящих мимо коллег. Как только сослуживцы увидели, что Билли пришел, его стол окружили люди, желающие услышать его мнение. Весь следующий час никто не работал.

Рядом с Билли сидел Карл, высокий, долговязый мужчина за сорок, проработавший в компании двенадцать лет. Карл не принимал участия в обсуждении. Он вообще редко говорил. Билли описывает Карла как человека, «вечно сидящего, уткнувшись в бумаги». Он был неплохим профессионалом, всегда качественно и своевременно делал свою работу, но никогда не выставлял этого напоказ. Он редко вставал из-за рабочего стола, почти никогда не обедал с другими сотрудниками, внимательно слушал на совещаниях, но не высказывался сам.