Александр Кучинский - Преступники и преступления. Женщины-убийцы. Воровки. Налетчицы

Яркая блондинка внезапно завизжала и, запустив бутылкой в сержанта, бросилась к дверям. Офицер схватил ее за локоть, но сразу же был сбит с ног. Все четверо девиц, на лицах которых еще минуту назад читалось миролюбие и покорность, сейчас дрались у дверей, словно львицы. Офицер, уже лежа на полу, трижды был укушен. Он не выпускал из рук блондинку и мужественно старался перегородить своим телом выход из номера. Своего верною напарника он не видел. А тем временем тот боролся со своим вестибулярным аппаратом, отходя после полета пустой бутылки и с трудом приподнимаясь. Он вытащил из петли резиновую дубинку и, не церемонясь, огрел ею ближайшее хрупкое существо так, что то отлетело к шкафу. Туда же отправилась и вторая барышня. Через несколько минут все четыре агрессивные дамы лежали на полу и затравленно косились на полицейских. В углу комнаты валялся открытый чемодан, в котором виднелось чье-то расчлененное и старательно уложенное тело…

15 сентября 1993 года трое российских девушек (назовем их Светлана, Ирина и Оксана) получили неофициальное приглашение из Стамбула. Их давняя подруга Рушима предложила им «крупнопанельную» работенку. Три подружки весело засобирались в путь. Проституция, как известно, дело небезопасное. После небольшого совещания жрицы любви пригласили на Босфор двоих охранников, которые промышляли в Москве мелким вымогательством. Тем пришлось принять и роль сутенеров. Спустя две недели все пятеро уже были в Стамбуле и сдавали свой багаж в местный отель «Каракоджа».

Первые дни торговля молодыми упругими телами шла лихо. Девушки едва успевали меняться под клиентами. Сутенеры хрустели баксами и бодро поставляли клиентов. Вскоре разнополый конвейер начал сбоить. То ли девушки утомились, то ли клиент пошел слишком переборчивый, но ночная выручка от панельных совокуплений пошла на убыль. Сутенеры нервничали, приободряли девиц, угрожали и наконец попросту оставили все деньги себе.

— Бездари, — мрачно заметил сутенер Гена, отправляя деньги в задний карман брюк. — Если такой мрак пойдет и дальше, мы вас подложим матросам. Будете автопоилками.

Проститутки закручинились и решили избежать контактов с боцманами, лоцманами и т. п. Поздно вечером того же дня четыре подружки затеяли скромную вечеринку, где количество спиртного резко превышало объем закуски. На поздний ужин были приглашены и сутенеры, которые все еще дулись. В одну из бутылок подсыпали клофелина.

Каждая новая стопка опрокидывалась все медленней и медленней. Первым окосел Геша. Он попытался пройти в ванную, но пол вдруг дал крен, и сутенер улетел под кровать. Там Гена и захрапел. Его товарищ вылакал еще две рюмки и прилег головой в тарелку со словами:

— Я сейчас подойду…

Ему набросили полотенце на шею и в четыре руки затянули так, что едва не сломали шейный позвонок. Через две минуты за столом лежал труп. Сутенера перенесли в ванную, раздели догола и начали разрезать на части. В первую очередь отрезали голову, затем конечности, и пошло-поехало. Кровавое месиво замотали в целлофан и упаковали в желтый чемодан, который намеревались «забыть» где-то в заброшенном месте.

Вскоре в ванную перетащили и Гену. Тот сопел в окровавленной емкости и подергивал во сне ногой. От удара ножом в грудь он дернулся, осоловело уставился на девиц и истошно закричал. Удары сыпались со всех сторон. Кто бил столовым ножом, кто вилкой, кто ножницами.

— Су-уки! — визжал сутенер, пытаясь вырваться из ванны. — Убью! А-а-а!

Он ворочался и вяло пытался защищаться. После очередного удара ножницами в ухо Гена замотал головой, издал трубный вой и вскочил на колени. Он вывалился на кафельный пол и на четвереньках начал пробиваться к дверям. Жрицы любви, осатаневшие при виде крови, испуганно отпрянули.

Жертва приподнялась на ноги и, орудуя кулаками и шатаясь, выскочила из номера. Сквозь кровавую пелену сутенер увидел коридор и спасительную дверь лифта. Благо, тот висел на третьем этаже. Гена слышал за спиной возню и, спешно переставляя ватные ноги, летел к лифту. Проститутки на скорую руку вымыли ванную и протерли пол. Одежда мертвого сутенера была спрятана за батарею.

Под утро всю сексапильную четверку доставили в полицейский участок. Там барышни изложили свою версию событий: «Эти двое продавали нас направо и налево, заставляли участвовать в групповом сексе и брать в рот. За неделю мы заработали кучу денег, однако они забирали все себе. Нам давали лишь на еду. Отказывали даже в новой одежде. Конечно же, мы быстро превратились в зачухапых б… Гена обещал сдать нас полиции, если ему снова кто-нибудь напомнит о деньгах. В конце концов мы решили убить сутенеров и работать с клиентами напрямую, без нервотрепки. Трупы мы намеревались ночью выбросить в море. Но этот мудак оказался живучий».

Гена отлеживался в больнице не больше суток. Он вздрагивал по любому поводу и панически рвался из палаты. Полицейским он письменно заявил: «У меня ни к кому претензий нет. В полночь на третьем этаже отеля „Каракоджа“ на меня напали трое неизвестных, которые стали наносить мне удары руками и ногами в жизненно важные органы. Их внешность я запомнить не смог, так как был сильно пьян».

От той светлой школьной любви у Ани Еремеевой осталось лишь несколько фото. И везде Игорек улыбается — светлый чубчик, ясные глаза, есенинского типа паренек. Аня же, как это часто бывает, полная противоположность — черноглазая, чернобровая, темпераментная. Он влюбился в нее в седьмом классе и тогда же сумел покорить, читая на школьном вечере стихи Есенина. Ради нее выучился играть на гитаре, наловчился метко метать в корзину мяч и срывать аплодисменты в спортивном зале. После десятого они поженились, потому что иначе просто не могли. По этой же причине — из-за боязни разлуки — Игорь «откосил» от армии и вместо вожделенного медицинского отправился за Аней II торговый техникум.

Ссорились ли в то время? Да, ссорились и тогда. Но сладко, даже сладострастно мирились. Игорь, несмотря на внешнюю незащищенность, был капризен, ревнив и властен, выжимая из пустяков душераздирающие скандалы. И в них автоматически вовлекались Анины родители (у которых молодые поселились) со своими советами, домыслами и нервным кудахтаньем. Поэтому при первой же возможности отделиться молодые ею воспользовались. Хотя уехать для этого пришлось далеко — не на другой конец Донецка и даже не в соседний город, а в столицу тогда еще мирной Чечни. Впрочем, мира этого осталось немного — всего на год. Но Еремеевым хватило, чтобы обжиться со вкусом в доставшемся по наследству от Игорешиной бабушки доме. И даже родить Антошку.