Д. Михневич - Календарь антирелигиозника на 1941 год

( Отрывок из романа Анри Барбюса «В огне» )

Людей, направляющихся к перевязочному пункту, становилось все больше: здесь курьеры, раненые, калеки, стонущие, кричащие, раскрасневшиеся от лихорадки и дергающиеся от боли…

Какой-то молодой человек, сидящий на средине скамьи, громко разговаривает сам с собой. Он говорит, что он — авиатор. У него ожоги на одной половине тела и на лице. Он весь горит в лихорадке, и ему все еще кажется, что его лижут жгучие языки пламени, вырвавшиеся из мотора. Он бормочет: «Gott mit uns», затем: «С нами бог»…

Авиатор, вперив взор в пространство, пытается объяснить содержание и смысл таинственного видения, которое всюду преследует его.

— С высоты, с неба, мало что увидишь, как вам известно. Среди квадратов полей и маленьких кучек деревень дороги кажутся белыми нитками…

И вот я разглядел у бошей и у нас на параллельных линиях, которые как бы соприкасались, совершенно одинаковую суету и движение: какую-то массу, напоминавшую живое ядро, а вокруг — нечто, походившее на черные песчинки, рассыпавшиеся на сером песке. Затем все это замерло в неподвижности. Незаметно было никаких следов тревоги. Я спустился пониже, чтобы понять, в чем дело. И понял — было воскресенье, и внизу с обеих сторон совершалось воскресное богослужение: алтарь, священник и стадо солдат. Чем больше я спускался, тем яснее я видел, до какой степени все это одинаково, идиотски одинаково. Одна церемония была как бы отражением другой. Мне казалось, что у меня двоится в глазах. Я спустился еще ниже. По мне не стреляли. Почему? Не знаю… И тогда я услышал… До меня долетала как бы одна общая молитва; один общий гул песнопений возносился к небу, проходя мимо меня…

Вокруг меня стала разрываться шрапнель в тот момент, когда, спустившись очень низко, я уловил два крика, слившихся воедино: «Gott mit uns» и «С нами бог»! Я улетел…

С глазами, сверкающими лихорадочным огнем, рассказчик пытался передать нам то глубокое впечатление, которое произвело на него это зрелище.

— Что же это такое? — восклицал он. — Вообразите себе эти две совершенно одинаковые массы, кричащие совершенно одинаковые слова и все-таки друг другу враждебные, хотя и тождественные по внешнему виду. Что же ответить на это господу богу? Я знаю, что он все знает. Но, даже зная все, он не сообразит, что ему делать…

— Да, но о чем же он думает, этот бог, когда позволяет и тем и другим верить, что он с ними? — вдруг воскликнул авиатор, настойчиво доискивавшийся разгадки тайны. — Почему он заставляет всех нас кричать: «С нами бог!». «Нет, вы ошибаетесь, — бог с нами!»,

Жил да был поп, оловянный лоб. Пошел поп молебен служить. Увидел на дороге подкову, взял поп ее да так обжег руки, что вздулись пузыри. Досадно стало попу. Идет за ним мальчик, поп и говорит: «Возьми, дитя, подкову, она тебе пригодится. Сдашь ее в кузницу и денег за нее получишь».

Мальчику стало подозрительно: такой добрый поп. Наклонился он и плюнул на подкову. Подкова зашипела. Узнал мальчик, что она горячая, и рассердился на попа: «Ты зачем маленьких научаешь руки жечь?»

Еще досаднее стало попу: «Не дал мне бог ума. Мальчик плюнул, а я не догадался». Забыл даже про молебен. Пришедши домой, приказывает попадье: «Обедать!»

Матушка проворно налила только-что сваренных щей. Но поп умнее стал. Он теперь, не обдумав, не стал приниматься за обед, а сначала плюнул в щи, но они не зашипели. Поп обрадовался, хлебнул щей большой ложкой да так обжегся, что во рту сварилось все пенкой. Безумным голосом закричал поп, а матушка, испугавшись, сама обварилась щами, ставя их в печку.

Крупнейший еврейский писатель-юморист Соломон Наумович Рабинович, писавший под псевдонимом Шолом-Алейхем, родился в 1859 г., а умер в 1916 г., 25 лет назад.

В его творчестве представлены все слои народа — от жителей столиц, губернских городов до обитателей местечек и деревень. Он показывал и царскую Россию и заокеанские страны.

Глубокой человечностью, сердечностью проникнуты все произведения Шолом-Алейхема. Горячие симпатии к униженным, к революции, к детям, к природе, отвращение к богачам, мироедам, ханжам, лицемерам, ненависть к царско-помещичьему строю — вот что отличает творчество Шолом-Алейхема.

Сильное и благотворное влияние оказала на него русская литература. Он хорошо знал ее, переписывался с русскими писателями. Особенно сердечна была его встреча с А. М. Горьким.

В произведениях Шолом-Алейхема немало и антирелигиозных мотивов. В рассказах нередко показываются в неприглядном виде продажные и неумные раввины, святоши, заправилы религиозных общин, жиреющие за счет угнетенной, ограбленной, нищей массы.

В пьеске «Развод» дана картина унизительной церемонии религиозного развода. Писатель выводит и религиозного учителя — меламеда, садиста, тиранящего детей. В пьеске «Райское житье» писатель показывает, как «места в раю» становятся предметом купли-продажи в руках ловкого агента господа-бога.

Антирелигиозные мотивы в произведениях Шолом-Алейхема являются неотъемлемой частью всего его гуманного, прогрессивного творчества.

Один современный законодатель (Порше) — осмелился как-то в тесном кругу заявить: «Трем с половиной четвертям человечества следует преподносить только опиум». Пусть это признание положит конец вашему долгому усыплению. Слишком очевидна эта правда, что до сего дня людьми управляли лишь путем преподнесения им тяжелых снотворных средств — религиозных и других. Впредь не слушайте не только попов, но и всякого государственного человека, который говорит и поступает, как поп. Оставьте бога: человеку не подходит бог. Бог нам ни к чему.

Мы должны признать, что бог или хочет удалить зло из мира и не может, или может и не хочет или, наконец, и может и хочет. Если он хочет и не может, то он не всемогущ, то это — бессилие, что противно природе бога. Если он может и не хочет, то это — свидетельство злой воли, что не менее противно природе бога. Если он хочет и может, что является единственным из предположений, которое может быть применено к богу, то почему же в таком случае на земле существует зло?

24 мая 1543 г., в семидесятилетием возрасте умер великий астроном Николай Коперник. За несколько часов до смерти ему принесли экземпляр только-что отпечатанного его сочинения «Об обращении небесных кругов», над которым он работал около 40 лет.

Несколько десятилетий Коперник открывал свои астрономические взгляды только ближайшим друзьям. Он знал, что его учение о мире не только производит переворот в астрономии, но и подрывает основы религиозного мировоззрения. Опасаясь гонений попов, он решился сдать книгу в печать лишь незадолго до смерти.