Борис Гребенщиков - Аэростат. Воздухоплаватели и Артефакты

Сякухачи по традиции делается из бамбука, а поскольку ни одно колено бамбука не похоже на другое, изготовление каждой флейты – дело индивидуальное, требует большого времени и мастерства, а старые флейты могут стоить целое состояние. Но оно того стоит – в Японии говорят, что звук сякухачи передает весь спектр жизни на земле.

Монах комусо с сякухачи и символом отрешения на голове

У меня эти звуки всегда вызывают ощущение одинокой печали, настолько далекой и отрешенной, как будто это не звуки, а какое-то особое место – одинокий холодный дом где-то в горах, туман, дождь. Но изысканность сякухачи ни с чем не сравнима. Фумио Койдзуми писал: «Благодаря тому, что эта музыка имеет духовное происхождение, звук флейты сякухачи вызывает мысли о духе. Поэтому иногда один ее звук может привести человека в нирвану». {557}

Польская скрипка сука

Сука – это не то что редкий, а просто пропавший с лица земли и – так бывает! – возрожденный инструмент, уникальная польская скрипка с широким грифом. Сука считалась исчезнувшей и была известна только по картинкам 1888 года, когда она была представлена на выставке редких народных инструментов. И никогда бы мы не узнали, как она звучала, если бы не одна замечательная женщина – Мария Помяновска. Когда-то она окончила Варшавскую консерваторию по классу виолончели, но этого ей было мало. Она поехала в Индию и несколько лет училась у несравненного Рама Нараяна – мастера игры на саранги, потом изучила игру на китайской скрипке эр-ху, потом лет пять жила в Японии. Но среди всех этих странствий не забывала о своей родной польской музыке. Вместе со скрипичным мастером она по рисункам восстановила скрипку сука и научилась на ней играть. {558}

Дилруба

Нечто совершенно иное – индийский смычковый инструмент дилруба. Когда-то я услышал дилрубу в песнях того же Джорджа Харрисона – и полюбил ее звук неувядающей любовью. Пришло время, и она, конечно, появилась в наших песнях. Часть альбома «Песни Рыбака» мы записывали в Индии – и однажды на запись пришел старик, с зубами, черными от жевания какого-то священного растения, и с дилрубой. Он послушал песню, сыграл с первого раза, попрощался и ушел. Песня «Феечка» – результат. {559}

Ирландская волынка

Один из самых моих любимых инструментов на всей земле – ирландская волынка, иллеан пайпс. В обычном воображении волынки связаны исключительно с шотландцами, и все больше анекдотически, типа: почему шотландцы-волынщики ходят во время игры? Потому что они пытаются уйти от собственного звука. Но это все шуточки. Вообще-то, волынка – один из самых древних инструментов, известных человечеству. Она упоминается в Ветхом Завете и греческой поэзии IV века до н. э. Большим ценителем волынки, кстати, был печальной памяти император Нерон. В Британию их, судя по всему, привезли римляне. Но за прошедшую тысячу лет ирландцы и шотландцы смогли сделать их совершенно своими: Шотландия славится волынщиками, ну а ирландцы сделали из волынки иллеан пайпс – инструмент неземной красоты звука. Осталось совсем немного мастеров по изготовлению иллеан пайпс, он стоит огромных денег, и, чтобы заказать его мастеру, требуется ждать в очереди четырнадцать лет. Но это того стоит – если есть на земле магическая музыка, пришедшая к нам от кого-то совсем другого, то это звуки иллеан пайпс. {560}

Фортепиано – на первый взгляд, самый банальный, самый что ни на есть привычный и политически корректный инструмент европейского мира. {561}

Сразу признаюсь, я с детства не любил пианино. Меня пытались научить музыке, но я успешно саботировал эти провокации, и после ряда безуспешных попыток водрузить меня за клавиатуру благоразумные преподаватели попросту отказались приходить, и меня оставили в покое. Я в принципе ничего не имел против самого звука, и когда старшие друзья объясняли мне хитросплетения построения фуг, я бывал должным образом впечатлен; но как только вновь оказывался предоставлен самому себе, я с радостью забывал о существовании клавишных и хорошо темперированных струнных инструментов. Про фуги, однако (как выяснилось потом), запомнил. {562}

Фото А. «Вилли» Усова

Значительно позже до меня дошло, что, вероятно, звук пианино не нравился мне именно своей закрепленностью, темперированностью. То ли дело – гитара, на которой звук можно брать и так, и так. И еще фортепианная музыка невзлюбилась мне какой-то связью со старой, не интересной для меня советской жизнью. Фортепианная музыка – это было то, что передавали по радио, и я, естественно, старался держаться от этих звуков подальше.

По счастью, вскоре в моей жизни наступил новый период. Передаваемые по телевизору танцы на льду открыли для меня дверь в единственную живую на тот момент для меня музыку, а поскольку никаких магнитофонов не было еще и в помине, окном в настоящую жизнь стал радиоприемник. Вертя ручку приемника, я – между космическими шумами глушилок – время от времени наталкивался на звуки джаза с тем же самым пианино. {563}

Я слушал и – клянусь! – не без легкого сожаления вертел дальше. Джаз, конечно, был тоже музыкой из свободной вселенной, но у меня просто не было на него времени. Мне нужно было срочно найти нечто неописуемое, происходящее вот сейчас, в эту секунду, что-то, что тогда называлось поп-музыкой, а позже – роком. И, конечно, пианино (как и многое другое) для меня узаконили Beatles. В их контексте оно как-то потеряло свою легкую старорежимность и стало совершенно правильным инструментом. {564}

Потом пропаганду фортепиано продолжили Rolling Stones. Лишь много позже я выяснил, что пианист Ян Стюарт (Ian Stewart) был членом Stones с самого начала (как говорил Кит Ричардс, «это была его группа»); но поскольку он – с точки зрения менеджера – выглядел неправильно и портил картину, Стюарт был понижен из музыкантов в грузчики-администраторы, что не мешало ему за сценой продолжать играть на пианино, заплетая удивительные ритмы, державшие Rolling Stones вместе. Их, во многом, объединяла любовь к этому человеку – а он был незаменим тем, что всегда выкладывал им всю правду-матку в лицо.