Борис Гребенщиков - Аэростат. Воздухоплаватели и Артефакты

И не то чтобы я имел что-то против этого самого мажорного лада; я к нему привык с рождения и очень уютно себя с ним чувствую. Но только стоит иметь в виду, что он – не единственная данность. Так называемый «европейский мажорный» не более естествен, чем другие лады; мы предпочитаем его другим только по привычке. А если внимательно изучить символизм и эмоциональные соответствия нот в этом ладу, выясняется, что интервалы западного мажорного лада, по древней науке, соответствуют эгоизму, тщеславию, материализму и поиску удовольствий; вот так и формируется наше с вами сознание.

Однако западные люди, не знающие того, что все элементы их музыки были заимствованы из Египта и Халдеи, не имеют представления о значении нот, которые они используют. Зачастую они обнаруживают, что определенные аккорды передают какую-то эмоцию, и восхищаются собственным гением, даже не догадываясь о том, что все эти законы были сформулированы тысячи лет тому назад. Вот и получается – вся история европейской музыки, такая стройная и прогрессивная с одной стороны, с другой стороны представляет собой историю последовательного упрощения и уничтожения древней культуры. И современное темперированное фортепиано – результат и символ этой истории. Так что, может быть, мое детское неприятие звуков пианино имело под собой некоторую почву. Однако все в этом мире существует для какой-нибудь да пользы. И если знать про специфику форте-пиано, можно получить от его звуков громадное наслаждение – ведь столько гениев писало для него, а гений на то и гений, что из двух веток может сделать аэроплан. И не только сделать, но и взлететь на нем. {575}

Когда-то, когда я был совсем юным, лет пятнадцать мне было, встретился на моем пути один бородатый и умудренный жизнью художник. Поглядев на меня, он не задумываясь сказал: «Тебе, парень, нужно почитать „Дао дэ цзин“». Так и работает судьба.

Я достал где-то желтый двухтомник «Древнекитайской философии» и прочитал первый параграф:

«Дао, которое может быть выражено словами, не есть постоянное Дао. Имя, которое может быть названо, не есть постоянное имя».

С этого началась моя любовь к древним китайцам, продолжающаяся и по сей день. {576}

Древнекитайская философия. Собрание текстов в 2 томах. Том 1. Москва, «Мысль», 1972. Поверьте, желтый

«Дао дэ цзин» или «Книга о Дао и Дэ» – одна из старейших священных книг человечества и фундамент всей китайской мысли. Книга очень коротенькая, но в точку: она описывает человека, пришедшего к гармонии с самим собой и миром, и подсказывает, как нужно поступать, чтобы достигнуть такого состояния. Другими словами – то, что означает в дословном переводе с греческого библейское понятие «спасение».

«Дао дэ цзин» была записана где-то в IV веке до нашей эры. Интересно, что приблизительно в это же время в соседней Индии давал свое учение Будда Шакьямуни, писались Упанишады, и вообще человечество вдруг сделало шаг вверх по лестнице духа.

«Дао дэ цзин» – учение о том, чему нельзя научить.

Ведь сути научить нельзя – можно только настроить себя на ее восприятие. Поэтому «говорить о дао – то же самое, что толочь воду в ступе; но в применении оно неисчерпаемо».

Так что такое это самое дао?

Само по себе это слово переводится как «путь»; но здесь оно – «то, как все происходит само по себе», естественный ход вещей. Тот, кто следует этому пути, становится «совершенномудрым»; не совершая ничего лишнего, он очищается, и ему открывается ход Земли и Неба. В итоге же такой человек приходит к совершенству и бессмертию.

Лао-цзы

У тех же, кто суетится и вмешивается в этот ход вещей, ничего хорошего не получается.

Как говорил один из ранних даосов Ян Чжу: «Единственный способ вести жизнь – воистину в том, чтобы позволить всему развиваться естественным путем, не препятствуя и не мешая этому». {577}

Автором «Дао де цзин» принято считать мудреца Лао-цзы.

Да что там принято считать! Лао-цзы – основа Китая; даже великий Конфуций – предок-защитник всей китайской нации, указом императора обожествленный в XI веке как «старый наставник абсолютной мудрости», – школьник по сравнению с ним. Собственно, сохранилась история о том, как Конфуций ходил консультироваться к Лао-цзы и, вернувшись от него, сказал: «Воистину, Лао-цзы подобен дракону».

Так кто же этот Лао-цзы? Фигура совершенно мифическая. Даже его имя значит просто «старик».

Рассказывают, что он долгое время был хранителем архивов в царстве Чжоу. Потом он разочаровался в государственной службе, сел на буйвола и поехал прочь. Начальник пограничной заставы на выезде из царства узнал его и попросил вкратце изложить свое учение. Лао-цзы присел в сторожке и написал «Дао дэ цзин».

Говорят, что, прочитав написанное, начальник заставы немедленно все бросил и уехал вместе с Лао-цзы.

Когда все люди узнают, что красивое является красивым, появляется и безобразное.

Когда [все] узнают, что добро является добром, возникает и зло. Поэтому наличие и отсутствие порождают друг друга, сложное и простое создают друг друга, длинное и короткое проверяют друг друга, высокое и низкое тянутся друг к другу, звуки, сливаясь, приходят в гармонию, до и после следуют друг за другом.

Поэтому мудрый человек действует недеянием и учит молчанием. Он создает и не обладает [тем, что создано], делает и не пользуется [тем, что сделано], достигая совершенства, не считает это успехом. Он не стремится к успеху, и поэтому успех не покидает его. {579}

Как же прийти в соответствие с «дао»?

Собственно «Дао дэ цзин» не дает никаких конкретных формул, но подсказывает: чтобы стать совершенным, нужно практиковать «недеяние». А оно уже приведет к «простоте». Не бойтесь, это не так нелепо, как кажется.

Обычно когда люди слышат слово «недеяние», они ехидно замечают: «То есть делать вообще ничего не нужно». Неверно.

«Недеяние» значит, что не нужно делать ничего лишнего. А то, что делается само собой, – естественное проявление твоей истинной сути.