Курт Воннегут - Пожалейте читателя. Как писать хорошо

Он заставляет компьютер «Мандаракс» в романе «Галапагосы» изрекать:

Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих.

В первых строках «Завтрака для чемпионов» он приводит следующий эпиграф:

Он знает путь мой; пусть испытает меня, – выйду, как золото.

В «Сиренах Титана» он устраивает вариации на знакомую библейскую тему:

В начале Бог стал Небом и стал Землей… И сказал Господь: «Да буду Я светом», и стал Он светом.

Как называть персонажей?

Воннегут часто использует похожие имена. Почему? Он объясняет:

Просто [бывает] такая причуда – не сверяться с предыдущей книгой. Я вот не сверяюсь. Видимо, это причуда, которая появляется, когда пишешь так долго. И думаешь: к чертям собачьим, вообще не особо-то важно, как их всех зовут. В старых номерах «Райтерс дайджеста» [ Writer’s Digest ] миллион статеек насчет того, как подбирать персонажам имена [516] Bellamy and Casey, “Vonnegut,” 160. .

Впрочем, вполне очевидно, что имя для своего Билли Пилигрима (из «Бойни номер пять») он подбирал тщательно: в черновиках встречается масса других вариантов. «Билли» звучит довольно-таки по-американски. Это уменьшительное имя, мальчишеское. К тому же в истории каких еще стран есть пилигримы? Еще в младших классах мы рисуем их наряду с индейками, вспоминаем о них каждый День благодарения. Самая что ни на есть говорящая фамилия – Пилигрим.

Имена некоторых других важных воннегутовских персонажей тоже имеют особые смысл и звучание. Фамилия «Розуотер» из романа «Дай вам бог здоровья, мистер Розуотер» вызывает мысль о взгляде на жизнь сквозь розовые очки и о дамах былых времен (куда более чинных времен, чего уж там), душившихся розовой водой (rosewater). Фамилия Румфорд (Rumfoord) из «Сирен Титана» напоминает о «старых богачах» – голландских семействах, некогда приехавших в Новый Свет (ср. Рузвельт – Roosevelt). Мэри О’Луни в «Рецидивисте» – как с Луны свалилась. И так далее.

Выбирая имена для своих персонажей, следуйте примеру Воннегута. Называйте их так, чтобы вызывать у читателя определенные ассоциации, неважно, сознательные или подсознательные. Учитывайте происхождение героев, их социальный статус, эпоху, в которую они живут, и т. п. Иначе говоря, отыскивайте визуальное и звуковое le mot juste.

Иногда Воннегут забавляется с именами знакомых, как поступают многие писатели. К примеру, Старбак – фамилия поэта Уильяма Старбака, руководившего Писательской мастерской, когда там преподавал Воннегут.

В романе «Галапагосы» он использует почти не замаскированные имена друзей и знакомцев, а также кое-какие имена знаменитостей (скажем, «миссис Онассис»). «Доктор Теодоро Доносо» разделяет фамилию и черты характера с его другом Хосе Доносо, чилийским писателем, который тоже преподавал в Мастерской. «Рядовой Херальдо Дельгадо» – это почти «Херальдо Ривера», его бывший зять. «Мэри Хепберн» напоминает о Кэтрин Хепберн, а также обо всех его знакомых Мэри, чьи имена-фамилии он использовал прежде: тут и Мэри О’Хэйр, жена его однополчанина, и его студентка Мэри Кэтлин О’Доннелл.

Став знаменитым, он порой поддразнивал читателя «шуточками для своих»: он создал собственный мир и использовал имена персонажей одной книги в другой, так что они, разумеется, казались читателю знакомыми.

Вы тоже можете так поступать – после того, как напишете множество романов и прославитесь.

Однажды, в старших классах, я ночевала у подружки вместе с несколькими приятельницами, и мы тайком притащили в ее спальню секс-руководство, которое принадлежало ее родителям. Некоторые фрагменты мы зачитывали вслух. Например, такую фразу (она следовала после описания полового акта): «Это подарит вам изысканное наслаждение». Мы нервно хихикали и, перевернув страницу, читали описание другой позы – с тем же обещанием: «Это подарит вам изысканное наслаждение». Еще одна страница, еще одна поза, та же фраза: «Это подарит вам изысканное наслаждение».

Наше нервное хихиканье теперь было обращено на сам текст. С тех пор фраза «Это подарит вам изысканное наслаждение» (или даже просто слово «изысканный») неизменно вызывала у нас взрыв хохота – совершенно воннегутовского по духу.

Одно из основополагающих правил для хорошего писателя: избегайте повторов. Этот принцип уже стал, можно сказать, избитым клише сочинительского ремесла.

Однажды Ричард Йейтс поведал нам на занятиях: как-то раз он прочел газетную статью о бананах. Синонимов к слову «банан» не так уж много. Банан – он и есть банан. Поэтому, по словам Йейтса, журналист без конца повторял его: «банан» то, «банан» сё… И лишь в самом конце стояло «этот удлиненный желтый фрукт».

Обычно и в самом деле очень утомительно вновь и вновь читать одно и то же слово или фразу – при всей их изысканности. Это свидетельство лености автора. К тому же такие повторы в конце концов начинают казаться смешными – притом что автор явно не собирался смешить читателя.

Но повтор может быть невероятно эффективным, если пользоваться этим приемом сознательно и целенаправленно.

В «Бойне номер пять» описывается, в частности, как немцы перевозят главного героя на товарном поезде вместе с другими солдатами, только что взятыми в плен:

Большинство солдат в вагоне Билли оказались очень молодыми, почти детьми. Но в угол подле Билли втиснулся бывший бродяга, лет сорока.

– Я и не так голодал, – сказал бродяга Билли. – И бывал кой-где похуже. Не так уж тут плохо.

‹…›

– Бывает и хуже, – сказал бродяга на второй день. – Бывает куда хуже» [517] Vonnegut, Slaughterhouse-Five , chap. 3. .

В Рождество бродяга снова говорит – «Бывает и хуже». И на восьмой день. И на девятый. Читатель начинает неловко ежиться всякий раз, когда появляется этот персонаж: ну вот, сейчас он опять это скажет. И каждый раз его слова звучат все более душераздирающе.

На девятый день бродяга помер. Такие дела. И последними его словами были:

– Да разве это плохо? Бывает куда хуже.

Повторы могут служить для усиления мотивов и тем книги. «Ничего-то они не знали», – снова и снова повторяет повествователь в романе «Галапагосы». Кроме того, он частенько упоминает о «голубом туннеле, ведущем в загробную жизнь». Даже не открывая романа, вы уже кое-что о нем знаете благодаря этим рефренам.

Подобные повторы могут вселить в читателя ощущение уюта, вызвать у него какие-то ожидания, заставить почувствовать себя участником повествования.

«Такие дела».

Сколько раз эта фраза [518] «So it goes». встречается в «Бойне номер пять»? Попробуйте угадать. Она попадается там настолько часто, что стала своего рода мемом, вроде «уловки 22», и великое множество книг и статей о произведениях Воннегута (или просто работ, где его книги упоминаются) включает эти слова в свое заглавие. Погуглите – и вы обнаружите, что в виде этих слов набивают татуировки, их используют в песнях, есть даже журнал с таким названием.