Курт Воннегут - Пожалейте читателя. Как писать хорошо

Все это нацелено на то, чтобы мы «услышали мелодию» и «испытали облегчение». Автора явно очень заботит, как его произведение будет выглядеть «на странице».

Кроме того, я очень люблю всякие шуточки, поэтому мои книги часто представляют собой мозаику: скорее это комические романы, а не трагические [535] Finch, Kurt Vonnegut. .

Некоторых читателей раздражает вечное повторение фразочки «такие дела».

Некоторые читатели сходным образом реагируют на эти графические причуды.

Иногда я тоже так себя веду.

Из-за этих приемчиков – и из-за общей «хорошей читаемости» – критики иногда недооценивают произведения Воннегута. Да и обычные читатели тоже. Некоторые говорят, что читали Воннегута только в старших классах или в колледже, словно лишь в эту пору жизни его можно принимать всерьез. Отвечая одному из литературных критиков, Джон Ирвинг замечал в New Republic , что «ясность Воннегута – плод тяжелого и отважного труда», разбивая в пух и прах абсурдное представление: «Если литературное произведение мучительно изломано и требует жутких усилий для своего прочтения, то оно наверняка являет собой нечто серьезное» [536] Точной ссылки С. М. не приводит. .

Игровой подход Воннегута к тексту может создать у читателя ощущение, что К. В. небрежно относится к грамматике и пунктуации. Не далее как на прошлой неделе один аспирант Колумбийского университета в разговоре со мной занял именно такую позицию. Вовсе нет. Воннегут. Отлично. Владеет. И тем. И другим.

Он мог так развлекаться в своих текстах именно благодаря тому, что великолепно овладел механикой и архитектурой языка (и писательства как такового). Свобода дурачиться проистекает именно из мастерства.

Барри Каплан, один из айовских студентов Воннегута, как-то раз принес ему трехстраничный рассказ из одного-единственного предложения, «представлявшего собой, по сути, математическую формулу из области теории вероятностей. Воннегут спросил, не специализировался ли я на математике. Я ответил, что сам выдумал эту формулу: мне просто хотелось узнать, насколько длинное предложение я сумею написать – так, чтобы оно сохраняло смысл с точки зрения грамматики. Воннегуту это понравилось».

Об эффективности воннегутовского членения текста на абзацы можно написать целую научную работу. Скорее всего, кто-то уже это проделал.

«Переход на красную строку» зрительно занимает немного места, но именно его достаточно, чтобы взгляд и мозг читателя сделали небольшую паузу. Благодаря этому подчеркивается последняя фраза предыдущего абзаца и первое предложение нового. Вот пример из романа «Фокус-покус»:

В папке хранились рапорты частного детектива, которого Уайлдер нанял следить за моей личной жизнью. ‹…› Он не пропустил ничего из наших с Зузу выходок за весь второй семестр. Только 1 эпизод он истолковал неправильно: когда я поднялся на чердак конюшни, где покоились Лютцевы колокола до постройки башни и где 2 года назад был распят Текс Джонсон. Я пошел туда с теткой студента. Она хотела посмотреть на старинные соединения балок с центральным брусом – по профессии она была архитектор. Оперативник решил, что мы с ней занимались там любовью. Ничего подобного.

Любовью мы занимались поближе к вечеру, в каптерке при конюшне, в тени Мушкет-горы на закате [537] Vonnegut , Hocus Pocus , chap. 16. .

Воннегут объясняет неожиданное обаяние главы о гармониумах в «Сиренах Титана», рассуждая о темпе и ритме повествования. В интервью Джону Кейси он говорит, что эти существа помогали «ненадолго ослабить общую мрачность» книги и что он «частенько думал обо всяких таких штуках», и добавляет:

А теперь я уже думаю не таким манером. Когда-то я был очень серьезный писатель-студент, у меня имелся наставник – Кеннет Литтауэр, старомодный журнальный редактор, очаровательный пожилой джентльмен. И мы с ним часто обсуждали такие вещи: после мрачных кусков надо поставить один более легкомысленный… использовать фразы с короткими словами, когда герои куда-то бегут, а когда они спят – длинные предложения с длинными словами. Всё это верно – всё, чему я научился от Литтауэра насчет ритма, той точки, с которой описывается происходящее, и всего прочего, что обсуждают в «Райтерс дайджесте» [ Writer’s Digest ], это вполне почтенные вещи, их полезно знать [538] Bellamy and Casey, “Vonnegut,” 157–158. .

Есть множество свидетельств того, что К. В. и дальше продолжал думать «таким манером» – просто ему, возможно, уже не надо было прилагать для этого сознательные усилия. Благодаря долгой практике Воннегут уже чисто инстинктивно переключался между мрачным и светлым, между разными звуковыми и визуальными ритмами текста.

Диалог – самый броский (в визуальном смысле) компонент обычной прозы. Даже бывалым авторам приходится серьезно поработать над его механикой.

В хорошей книге разговор может выглядеть как теннисный матч. Один собеседник подает, другой отбивает.

Можно даже обойтись без ремарок, указывающих, кто говорит. Просто мячик диалога, летающий туда-сюда.

Фокус в том, чтобы читателю было ясно, кто есть кто, при минимальном вмешательстве повествователя.

Из «Человека без страны»:

А теперь урок литературного творчества. Правило номер один: избегайте точек с запятой. Это уродливые языковые гермафродиты, по сути ничего собой не представляющие. Вся их роль сводится к подтверждению того факта, что вы учились в колледже [539] Vonnegut, Man Without , 23 [chap. 3]. .

Прошу вас обратить внимание на очень уместные точки с запятой (две штуки) в «Механическом пианино», на первой же странице. (Мы уже цитировали этот фрагмент.) Их поставил там не кто иной, как сам Курт Воннегут:

Северо-запад – место жительства управляющих, инженеров, а также городских служащих и небольшой группы специалистов; северо-восток – обиталище машин; в южной же части, отделенной от прочих рекой Ирокез и получившей в народе название «Усадьба», ютится все остальное население [540] Vonnegut, Player Piano , chap. 1. .

Чем, интересно, ему не угодили уродливые языковые гермафродиты? Это же отличная вещь.

Просто замечательная.

Главное, чтобы они знали свое место.

Преимущество писателя, способного придумывать шутки, в том, что он может быть реально смешным, когда что-то реальное – смешно [541] Vonnegut, Palm Sunday , chap. 9. .

Курт, самый младший ребенок в семье, еще в детстве обнаружил, что его шуточки привлекают внимание родных. Его манило комическое, и у него была мотивация развивать в себе юмористический дар. Если это относится и к вам, эти главы могут оказаться для вас особенно полезны. Но в любом случае книга, посвященная воннегутовским советам по части писательства, была бы неполной, не рассмотри мы, как он создает комический эффект и что об этом говорит.