Джессика Лоури - Не проблема, а сюжет для книги. Как научиться писать и этим изменить свою жизнь

3. Медсестра, которая будет брать у вас кровь на анализ, может и не догадываться, что привело вас в лабораторию. Она не заметит, что после шести мучительных недель вы наконец-то решились снять обручальное кольцо. Она увидит перед собой всего лишь одинокую беременную женщину, которая решила сделать анализ на ВИЧ, и это вызовет у нее отвращение.

4. Попытки справиться с горем, не имея ответов, подобны попыткам сделать фотографию всего мира, находясь внутри него.

Через три месяца после самоубийства Джея я спускалась в подвал, чтобы запустить стиральную машину. На последней ступеньке я наступила в собачью лужицу, поскользнулась и упала на спину. Прямо на ступеньки. Сильно беременная женщина лежала на прикрытом линолеумом цементе в холодной моче и смотрела в потолок. Похоже, я сильно ударилась головой, потому что никак не могла решить, что делать дальше. Помню, что чувствовала себя очень расслабленной. Все стало безразлично. В тот момент я думала только одно: «Я могу оставаться здесь вечно».

Из своей комнаты выбежала Зоя. С великолепной уникальной логикой трехлетнего ребенка («Мамочка играет лежа!»), увидев меня в таком положении, она не испугалась, а обрадовалась. Она уселась возле моей головы, скрестив ноги, и положила мою голову себе на колени. Теперь собачья моча капала с моих волос на ее колени.

– Все будет хорошо, мамочка.

До сих пор не знаю, что она хотела мне сказать. Возможно, она всего лишь повторяла то, что я твердила ей каждый день в качестве своеобразного профилактического пожелания. Она стала гладить меня по голове, как это делала я, когда она болела. И, гладя мои мокрые волосы, она напевала песенку – что-то среднее между «С днем рождения» и «Братец Жак». Вниз прибежала собака и тоже прижалась ко мне.

Так мы сидели втроем, пока я не вспомнила, как нужно двигаться.

«Все будет хорошо, мамочка».

Прежде чем решиться написать собственный детектив, я прочитала тридцать книг. Живот у меня стал огромным. Я и часу не могла провести, чтобы не вспомнить о нем. Мои мозг и сердце голодали. Я жила в конце длинной проселочной дороги, куда редко кто приезжал. Но я чувствовала, что думают люди, когда видят меня.

Беременная. Ее муж покончил с собой. Живет одна с трехлетней дочкой в сорока милях от ближайшей больницы.

Люди хотели помочь. Они беспокоились обо мне. И я несла все эти чувства в себе – все их беспокойства, всю боль, которую они пытались навязать мне, и я не могла от этого избавиться. Мне стремились помочь не только друзья и родственники, но и совершенно посторонние люди. Они не прекратили своих усилий даже после похорон. Но горе эгоистично, и я могла лишь отстраненно наблюдать за ними, продолжая переживать все в своей душе.

Работа над романом меня спасла.

Вот как начинался мой первый детективный роман «Майский день».

Я старалась не зацикливаться на том, что на меня обратил внимание единственный достойный мужчина в городе. Вообще-то он был единственным грамотным одиноким мужчиной на семьдесят миль вокруг, которому понравилась я и который понравился мне. Я все еще ощущала странный жар между ног, и чувство это пыталось заглушить нудное ворчание в голове – этот голос пытался убедить меня в том, что все это – лишь недоразумение. Чтобы отвлечься от мыслей о смехе Джеффа, его губах и руках, я выпила две таблетки аспирина от похмелья и занялась единственным делом в библиотеке, которое доставляло мне радость: начала расставлять книги.

Взяв книги и взглянув на корешки, я пошла по проходу, думая о самом ненавистном для меня библиотечном деле. Я терпеть не могла поднимать с пола журнальные вкладыши. Читатели, конечно же, видели, как падали эти вкладыши, но сила тяготения была, несомненно, слишком велика, чтобы они могли справиться со сложнейшей задачей – поднять эти вкладыши и вложить обратно в журналы. Эта задача была по плечу только опытному библиотечному работнику. Каждый день я находила не меньше трех штук. Но, продвигаясь вперед по застеленному ковром проходу, я обнаружила еще кое-что, что мне не понравилось. На плотном ковре навзничь лежал молодой человек. Ноги его были выпрямлены, руки скрещены на груди, а лицо закрывал раскрытый справочник. Я заметила знакомую голубую рубашку в клеточку. Если это был тот, о ком я подумала, я знала этого человека очень хорошо. Я ощутила во рту неприятный кислый вкус. Быть одной в библиотеке было нормально. Сам по себе библиотечный проход был самым обычным. Мужчина сам по себе тоже был обычным. Но от сочетания у меня подкосились колени и судорожно забилось сердце. Я потрогала его ноги ступней и не почувствовала тепла. Мужчина не шевельнулся.

Меня охватила холодная паника. Я стала озираться вокруг. Мне казалось, что шея моя трещит – так усердно я вертела головой. Но я чувствовала только запах книг с легким медным привкусом. В библиотеке царила абсолютная тишина. Все было в порядке – вот только на полу аккуратно лежал мертвый мужчина в той самой рубашке, в какой я видела его двумя днями раньше. Я задумалась, могут ли мертвецы лгать, если после смерти им все же удается использовать глаголы. Судя по всему, смерть была лучшим в мире оправданием для пропущенного свидания. Меня бросило в холодный пот. Пяти лет словно не бывало. Я вновь погрузилась в давний кошмар и безмолвно прошептала: «Мама…»

Неужели он погиб из-за того, что оказался рядом со мной?

Через полгода после самоубийства Джея я позвонила маме и спросила, не может ли она переночевать у меня. После смерти мужа она каждый понедельник приезжала ко мне, проводя в дороге целых два часа. Но сегодня был четверг. Папа постоянно приезжал ко мне, чтобы перекрасить стены или починить текущий кран. Но он предпочитал спать в собственной постели и никогда не оставался на ночь. Но в тот день он спросил, можно ли ему приехать вместе с мамой. Я, конечно же, согласилась. Он помог бы мне принести домой дрова для камина.

Ночью у меня отошли воды. Родители спали наверху, а дочка мирно посапывала в своей спальне. Схватки еще не начались, но я позвонила в больницу, чтобы сообщить, что я скоро приеду. Я звонила в эту больницу дважды – сначала перед рождением моей дочери, потом сына. И каждый раз мне холодно и бесстрастно отвечали разные люди, всегда женщины:

– Больница округа Дуглас. Чем я могу вам помочь?

На сей раз мне ответил мужчина.

– Джей слушает. Чем я могу вам помочь?

Джей. Моего мужа звали Джей. Я сжала трубку телефона.

– Алло? Вы меня слушаете?

– У меня начинаются роды, – ответила я тихим шепотом.

– Здорово! – Мужчина ответил с таким энтузиазмом, что я не сдержала улыбки. – Воды уже отошли?