Доротея Бранд - Стать писателем

Плюс ко всему, у вас должна быть вера или любопытство, чтобы решиться последовать моим странным советам, которые будут сильно отличаться от всех иных наставлений, которые давались вам на писательских занятиях или которые вы видели в книгах.

Помимо признания того, что в писательстве есть определённые знания, которые известны лишь посвященным, я также собираюсь отказаться от обычной практики тех, кто создаёт инструкции для молодых авторов.

Открывая одну за другой книги, посвящённые проблемам писателей, в девяти случаях из десяти, вы обнаружите, что в первых главах, есть какие-то очень мрачные параграфы, предупреждающие вас о том, что вы вовсе не писатель, что у вас, вероятно, не хватает вкуса, суждения, воображения и других специальных способностей, которые необходимы для того, чтобы превратить вас из претендента в творческую личность или, может быть, даже, в сносного мастера.

Вы, скорее всего, услышите, что ваше желание писать — это, всего лишь инфантильный эксгибиционизм или вас предупредят, что, поскольку ваши друзья думают, что вы великий писатель (как будто они что-то понимают!), нельзя ожидать, что мир согласится с их предвзятым мнением. И так далее и так далее.

Причины этого пессимизма в отношении молодых писателей покрыты для меня мраком. В книгах, написанных для художников, читателям не сообщают, что, возможно, они никогда не смогут рисовать ничего лучше, чем их обычная самонадеянная мазня, а учебники для инженеров не начинаются, с предупреждения о том, что если ученик смог сделать кузнечика из двух резинок и коробки от спичек, он не должен думать, что когда-либо достигнет славы и признания в избранной профессии.

Возможно, верно и то, что самообман чаще всего принимает форму убеждения в том, что некто действительно может хорошо писать; я не могу сказать так ли это. Мой собственный опыт показывает, что нет такой области, где тот, кто серьезно относится к обучению тому, как нужно хорошо делать свою работу, не смог бы в короткое время добиться огромных успехов.

Поэтому, я пишу эту книгу для тех, кто полностью и искренне доверяет своему здравому смыслу и интеллекту. Для тех, кто уже знает, что такое построение предложений и структура абзацев. Для тех, кто понял, что в тот момент, когда они приняли решение писать, они взяли на себя обязательства перед читателями писать настолько хорошо насколько они способны. Для тех, кто будет использовать каждую возможность изучать работы мастеров английской прозы, и у которых уже есть высокие стандарты, которых они будут стремиться достичь, работая не покладая рук.

Может быть, мне необыкновенно повезло, но я встречала в своей жизни больше именно таких писателей, о которых сказанное выше верно, чем иных, сбитых с толку слабоумных писак. Но, как ни трагично это звучит, я также видела многих чутких молодых мужчин и женщин, которые из-за того, что они столкнулись с некоторыми писательскими трудностями (которые мы в скором времени рассмотрим), почти убедили себя в том, что они вообще не могут быть писателями. Иногда их желание писать преодолевало те унижения, которые стояли у них на пути; но другие возвращались к жизни без творчества, жизни беспокойной, которая разрушала их.

Я надеюсь, что эта книга убедит тех, кто колеблется и находится на грани того, чтобы бросить писать, принять иное решение.

Итак, по моему опыту, у писателей снова и снова возникают четыре трудности. На уроках меня спрашивают о них намного чаще, чем просят помочь с построением истории или описанием персонажей. Я подозреваю, что каждый учитель слышит те же самые жалобы, но учитель, сам редко будучи практикующим автором, склонен скорее не обращать на них внимание или видеть в этих вопросах доказательства того, что у обеспокоенного ученика нет истинного призвания. И все же, именно самые одарённые ученики страдают от этих недостатков, и чем более чутко они организованы, тем выше для них опасность. Эмбрион журналиста или писатель-бездарность редко обращаются за такой помощью; они ищут себе агентов и редакторов, в то время как их более серьезные собратья по перу страдают от мучений, связанных со своими недостатками. Однако пособия для писателей чаще всего направлены именно на таких торговцев художественной литературой, а на неприятности человека творческого никто не обращает внимание.

В первую очередь, отмечу, что вообще существует трудность в том, чтобы писать. Полный, обильный творческий поток, необходимый для того, чтобы писатель был услышан, не будет течь, если писатель просто-напросто не начнёт хоть что-то писать. Глупые выводы о том, что если писатель не может писать легко, то значит, он ошибся с выбором карьеры — это сплошной вздор. Существует дюжина причин, из-за чего возникают такие затруднения, которые должны быть выявлены до того, как у учителя появится право сказать, что он не видит никаких признаков надежды ученику стать писателем.

Возможно, корень такой проблемы — молодость и низкая самооценка. Иногда застенчивость стоит на пути творческого потока. Часто такое происходит из-за неправильного понимания того, что такое писательство, или эта проблема возникает из-за смущения и сомнений; начинающий писатель может сидеть и ждать, когда божественный огонь, о котором он слышал, загорится в нём, веря при этом в то, что зажечь его может только случайная искра, пришедшая откуда-то свыше.

Особо нужно отметить, что эта трудность появляется прежде иных любых проблем, которые могут возникнуть у писателя потом, в отношении вопросов, посвящённых структуре истории или построению сюжета, и, если писателю не помогли преодолеть такую трудность, весьма вероятно, что ему вообще не понадобятся какие-либо советы, связанные с технической стороной вопроса написания книг.

Во-вторых, и гораздо чаще, чем думают обычные люди, существуют писатели, которые добились раннего успеха, но которые не могут повторить его. Этому опять-таки дают ханжеское объяснение, которое применяется всякий раз, когда эта трудность встречается: мы все уверены, что такой писатель, является «автором одной книги»; он написал книгу основываясь на фрагменте своей биографии, освободил себя от враждебности по отношению к родителям и своему прошлому, и теперь, будучи освобожденным, не может вновь проявить свою силу.

Но ведь очевидно, что сам автор не считает себя автором одной книги, или то, что мы больше не должны видеть ничего вышедшего из-под его пера. Более того, всякая литература в том смысле, под которым она здесь подразумевается, автобиографична, и все же, есть такие удачливые авторы, которые продолжают создавать, рекомбинировать и воплощать свой опыт во многих книгах или рассказах. Поэтому, конечно, автор, столкнувшийся с такой проблемой прав, считая внезапную блокировку своего писательского дара неким болезненным симптомом, и обычно он не ошибается, думая, что эту болезнь можно вылечить.