Доротея Бранд - Стать писателем

Все эти повседневные чудеса имеют отношение к гениальности. В такие моменты сознательное и бессознательное сговариваются вместе, для того чтобы добиться максимального эффекта. Они действуют сообща, поддерживают, укрепляют и дополняют друг друга, так, что принятое решение исходит из полной, единой личности, обладающей всей властью неразделенного ума.

Гениальным человеком является тот, кто обычно (или очень часто или очень успешно) действует так, как это редко удаётся его менее одаренным собратьям. Он не только ведёт себя так в различных жизненных ситуациях, но и его творчество функционирует точно таким же образом, оставляя свой след на бумаге, холсте или в камне. Чтобы не происходило, гений создаёт свои собственные ситуации крайней необходимости и действует в них. При этом готовность сформировать такую ситуацию и использовать её, отличает его от других, более инертных и менее смелых людей.

Все, кто серьезно хотели стать писателями, у всех у них были некоторые задатки писательского дара. Часто, как только этот дар проявлялся, в тот же самый момент, возникали и первые трудности.

Карьера писателя начинается достаточно просто: сначала, это склонность человека к размышлениям, любовь к книгам, раннее открытие того, что нет ничего сложного в том, чтобы придумать фразу, — обнаружение одного из этих признаков или их всех в «подростковом сознании», означает появление веры в то, что человек нашел своё истинное, и при этом не слишком трудное призвание.

Но затем, к нему приходит понимание того, что такое на самом деле жизнь писателя. Оказывается, это вовсе не легкие грёзы наяву, а тяжёлая работа по превращению грёз в реальность, причём так, чтобы они не потеряли своё волшебство; это не пассивное чтение чужих историй, а поиск и создание своих собственных; выясняется, что нужно написать не несколько страниц, которые будут оцениваться лишь по стилю или правильности написания, а создать перспективу и выводить абзац за абзацем, писать страницу за страницей, которые будут читаться и оцениваться по стилю, содержанию и эффективности.

Всё это никоим образом не может быть предвидено начинающим писателем. И вот он уже обеспокоен своей незрелостью и задаётся вопросом, как он вообще мог осмелиться подумать о том, что у него есть хоть что-то о чём он хочет сказать. И стоит он на сцене перед своими невидимыми читателями как истукан. Потом он обнаруживает, что, если он планирует свою историю шаг за шагом, лёгкость, которая ему нужна для того чтобы писать, куда-то улетучивается или что, когда он позволяет себе отпустить повода, его история внезапно выходит из-под контроля. Он начинает опасаться, что у него есть склонность писать все свои рассказы одинаковыми или парализует себя мыслью, что, когда он закончит писать свою историю, он никогда не сможет найти другую, которая ему понравится. Он начинает следить за своей нынешней репутацией и опустошает себя думами о том, что у него нет нужного писательского юмора или такой изобретательности как у других писателей.

Он найдет сотни причин сомневаться в себе, и ни одной, которая бы придавала ему уверенность. Он будет подозревать, что те, кто его подбадривают, слишком снисходительны или ничего не понимают в тех стандартах рынка, которые определяют успешность литературы. Или он будет читать книги признанных гениев словесности, и, видя расхождения между их дарованием и своим, увидит бездну, которая поглотит все его надежды. В таком состоянии, иногда ощущая, что его собственный дар жив и неспокойно ворочается где-то глубоко внутри, он может оставаться многие месяцы или годы.

Каждый писатель проходит через такой период отчаяния. Без сомнения, многие многообещающие писатели и большинство из тех, кто лишь намеревался начать писать, в этот момент сдадутся и найдут для себя менее изнуряющее занятие. Другие смогут преодолеть эти топи уныния, иногда с помощью вдохновения, иногда, лишь благодаря чистому упрямству. Но при этом, эти оставшиеся писатели всё равно будут искать ответы на свои вопросы в книгах или у учителей.

Но часто они сами не могут определить источник загоняющего их в тупик беспокойства; они придумывают различные причины своего внутреннего стресса и говорят, что вся проблема в том, что они «не могут писать диалоги» или им «тяжело работать с сюжетом» или, что «все их персонажи выглядят неестественно». А потом они трудятся изо всех сил для того чтобы преодолеть эти слабости, только для того, чтобы в результате обнаружить что их проблемы никуда не делись, после чего начинается ещё один такой же круг «пропалывания сорняков».

Некоторые писатели прекращают это делать, в тот момент, когда понимают, что достигли такой стадии немого дискомфорта, когда больше уже не могут придумать, в чём же заключается их проблема. А потом начинаются испытания от разочарований, которые обрушивают на них редакторы, учителя и более опытные писатели, которые убьют всех оставшихся начинающих писателей, перешедших топи уныния.

Чтобы избежать этого, в первую очередь начинающий писатель должен понять, что он слишком торопится и пытается сделать слишком многое сразу, и хотя в своём самообразовании он движется постепенно, изначально им были предприняты неправильные шаги.

Большинство методов обучения сознательной стороны писателя (стороны ремесленника и критика), на самом деле враждебно относятся к благу бессознательного, — стороне художника; и утверждение обратное этому также верно.

Но можно тренировать обе стороны личности, так чтобы они работали в гармонии, и первым шагом в этом обучении является понимание того, что вы должны учить себя не так, как если бы вы были одним человеком, а так, как будто бы в вас уживаются две личности.

Чтобы понять, почему обучение писательскому мастерству это двойная задача, давайте посмотрим на то, как формируются истории.

Как и в любом другом искусстве, творческий процесс в писательстве, это функция, которая осуществляется цельной, неразделённой личностью. Бессознательное должно свободно и полно течь, неся в своём потоке все сокровища памяти, все эмоции, происшествия, сцены, воспоминания о характерах и отношениях, хранящиеся в её глубинах; при этом сознающий ум должен контролировать, комбинировать и определять эти материалы, не мешая бессознательному потоку.

Бессознательное предоставляет писателю для творчества все возможные «типы» — типичные персонажи, типичные сцены, типичные эмоциональные реакции; а задача сознательного заключается в том, чтобы решить, какие из этих «типов» слишком личные или чересчур своеобразные для того, чтобы их использовать в художественных произведениях, а какие достаточно универсальны, и могут быть полезными.