Ута Хаген - Игра как жизнь. Искусство подлинного переживания на сцене

— У нас в Америке не может быть такого театра! — воскликнул в сердцах кто-то из актеров.

— Вы сами виноваты, — спокойно ответил Филип.

Он был прав, однако прошли годы, прежде чем я поняла, что он имел в виду. Актеры наряду со всеми, кто имеет отношение к сфере театрального искусства, несут ответственность за то, какое место в современном обществе занимает театр. Каждый из нас в отдельности постоянно выражает недовольство положением вещей, но в то же время все вместе мы лишь укрепляем статус-кво. Ответственность перед искусством — это не только личные обязательства, но и умение быть частью коллектива, так как в театре более чем где-либо «один за всех и все за одного».

Я ссылаюсь на опыт европейских актеров, так как не ставлю целью критиковать американский театр. Я верю в то, что наш национальный театр во всех его проявлениях (бродвейские и другие постановки, репертуарные труппы, региональные театры) способен на перемены, целью которых является истинное служение зрителю.

Предположим, мы согласились с тем, что актер должен проникнуться образом, а не просто изображать его, что ему следует развивать личностные качества наряду с техникой и работать над собой ради главного — служения зрителю. В этом случае перед нами встает вопрос: «С чего же начать?»

Во-первых, нужно изучить себя. Понять характер, особенности своей личности, чтобы в дальнейшем использовать их при воплощении сценических образов. Скорее всего, большинство из вас, по крайней мере теоретически , согласятся со мной, хотя нам часто (и как актерам, и как зрителям) приходится сталкиваться с ошибочным мнением, что актеры мы лишь на сцене, а за кулисами — обычные люди. Вы привыкли копировать то, что видели в исполнении других, вместо того чтобы анализировать свой жизненный опыт и каждый раз создавать новые образы.

Например, вам предстоит играть Горацио в «Гамлете». При упоминании этой роли у каждого в голове тут же всплывает готовый образ — ведь мы уже много раз видели его на сцене. Сомневаюсь, чтобы этот Горацио когда-либо ел, спал, принимал душ или ходил в туалет. Это вовсе не значит, что вашему Горацио придется делать что-то из перечисленного во время спектакля, но вы должны воспринимать его как живого человека, а не как штампованную копию уже существующего образа.

Подумайте, скольких современных зрителей отпугнуло косное традиционное исполнение классических пьес. Почему все придворные дамы непременно должны двигаться как танцовщицы балета, а оруженосцы стоять как истуканы? Почему король и королева должны говорить голосами второсортных оперных певцов без аккомпанемента? Неужели в этих пьесах нет ни одного живого человека? Нет, просто они спрятаны за образами, увиденными ранее в других спектаклях, или стереотипами (короли властны, придворные изящны, шуты комичны, а оруженосцы стоят по стойке смирно). Но бывает и прямо противоположная ситуация, попытки «осовременить» героя: бруклинский выговор, почесывание головы, отрыжка или разгуливание по сцене в джинсах. Но образ Горацио, друга принца Датского, обучавшегося в Виттенбергском университете и жившего при дворе, не становится от этого реалистичнее. И если все это не оживляет образ, значит, мы недостаточно изучили человеческую натуру и самих себя и наших представлений не хватает для создания реалистичного персонажа.

Стереотипы свойственны даже модернистским постановкам. Мы пережевываем и копируем образы, созданные современными актерами успешных «натуралистических» театров. Мы предпочитаем привычное экстраординарному, поэтому отстраняемся от самопознания все дальше и дальше, пока в конце концов сами не превращаемся в стереотип, как и персонаж, которого собираемся сыграть.

Наше восприятие реальности довольно ограничено. Мы ищем в повседневной жизни удобные узнаваемые модели поведения, чтобы потом воплотить их на сцене. Однако каждый день происходит нечто, что заставляет нас воскликнуть: «Ух ты! Если бы увидел это на сцене, ни за что бы не поверил!» Или же вы сами совершаете что-то необычное и замечаете: «Если бы я сделал подобное на сцене, никто бы не поверил!» Стремясь сделать сценический образ «естественным» (что бы это ни значило), мы просто-напросто размываем грань между правдой и вымыслом, хотя двое водителей грузовиков, выясняющие, кто кого подрезал на дороге, кажутся нам куда более драматичными фигурами, чем Макдуф, сразивший Макбета.

Моя оценка собственного поведения и личности в конкретных обстоятельствах не всегда соответствует действительности . Например, я считаю себя искренней, честной, эмоциональной, щедрой, сострадательной, нежной, остроумной и благородной. В воображении я вижу себя идущей по полю, сияющей, с развевающимися волосами, широко распахнутыми глазами, полной надежд. Но если я случайно взгляну на свое отражение в витрине магазина, то приду в ужас.

Вряд ли нам удастся отыскать в себе черты другого человека, если у нас настолько однобокое и нереалистичное представление о самих себе. Мы убеждены в том, что нельзя сыграть персонажа, который не соответствует нашему характеру и нашим убеждениям, а можно лишь изобразить его. Но чем больше мы погружаемся в свой внутренний мир, тем проще нам отождествиться с героями, не похожими на нас самих.

Если, например, мне надо представить себя большим, спелым яблоком, перед моим мысленным взором скорее всего возникнет некий стереотипный, прежде всего по форме, образ: шар с румяными боками. Но я должна соотнести себя с яблоком во всех его проявлениях: с мякотью и коричневыми подгнившими местами, с черешком, семенами и сердцевиной. Я — все это яблоко целиком . И чем больше я себя познаю, тем лучше понимаю, что в моем уникальном внутреннем мире скрыт неиссякаемый источник, способный оживить множество литературных персонажей. Во мне «существует» множество людей, которые проявляются в зависимости от происходящих событий, отношений с окружающими, от того, чего мне хочется или что мной движет в данный момент.

В жизни вы без подготовки играете множество ролей. Представьте себя на вечеринке, организованной для продюсеров, агентов и режиссеров, каждый из которых мог бы дать вам работу. А теперь вообразите, что вы сидите в кругу близких друзей, похрустывая солеными крендельками и запивая их вином или пивом, — ваши манеры и эмоции радикально изменятся. И уж, конечно, совершенно иначе вы поведете себя на детском празднике или в гостях у родителей. Каждый раз это будете вы, но совсем другой.

Допустим, вы сидите за столом и пишете письмо, когда раздается звонок в дверь. Ваше поведение обусловлено тем, кого вы ожидаете увидеть на пороге: приятеля-актера, старого друга, домовладельца, прачку, кого-то из родителей или своего агента.