Адриан Гилл - Опыт путешествий

Молодежь практикуется в умении «кидать понты»; парни в шутку задирают друг друга. Разница между этими ребятами и их сверстниками из соседних Италии и Греции заключается лишь в том, как они выглядят. Албанские студенты, без преувеличения, самые плохо одетые подростки на Западе. Они помешаны на лейблах и брендах, но все, что они могут себе позволить, — это жалкие спекулянтские подделки с барахолок. Магазины переполнены омерзительным, невероятно безвкусным тряпьем с трафаретными логотипами, и молодежь носит все это с показным равнодушием, напоминая ряженых из балагана.

По натуре албанцы довольно скромны. Можно встретить пожилых женщин в деревенских косынках и мужчин в традиционных белых фесках, но молодые отчаянно стремятся быть европейцами, а это значит — выглядеть сексуально. Девушки осветляют волосы, натягивают короткие юбчонки и маечки фасона «все наружу» и притворяются гангстерскими подружками. Все это похоже на школьный спектакль.

У мужчин есть странная и, надо сказать, отвратительная привычка закатывать майки кверху: издалека — будто на них верх от бикини. Албанцы низкорослые, коренастые, с острыми чертами лица, с кривоватыми ногами, похожими на ноги шетлендских пони. Мой любимый эпизод на тему албанской моды — мужчина средних лет с усами а-ля Village People [152] Американская диско-группа, ассоциирующаяся с мужским гомосексуализмом. Усы были частью образа большинства участников группы. , похожий на хоббита и расхаживающий с важным видом в футболке с надписью «Огромные яйца».

Албанский — один из тех языков, которые не родственны никаким другим. К тому же в нем есть шесть букв, которые вообще отсутствуют в латинском алфавите. Говорят, если вы не выучили албанский до двух лет, то уже не выучите никогда. Говорят, что на нем никто не может говорить, кроме самих албанцев, и это делает албанский незаменимым для преступников. Однако одновременно с этим албанский, как водится, — причем совершенно случайно — язык, удивительно смешной в фонетическом отношении. Продажа по-албански shitel, а любимая в народе рыба карп — krap [153] Эти слова созвучны английским словам shit и crap, означающими «дерьмо». .

Я спустился в крошечный подвал бара, где играли музыку в стиле death metal. Ну вот, наконец-то албанцы что-то могут сделать как надо. Я уселся рядом с матерью ударника, излучавшей гордость крестьянкой, которая наблюдала за тем, как ее сын эпилептически издевался над нашими барабанными перепонками вместе со своей группой «Пролитая Кровь Заводных Психов-Содомитов».

«Оттягивающиеся» тиранцы с застенчивой бравадой заваливаются в ночной клуб, где вежливо потягивают коктейли, пока самый старомодный бармен свободного мира жонглирует бутылками с видом Тома Круза [154] Сыгравшего бармена в популярном фильме «Коктейль» (1988). , смешивая вышедшие из моды коктейли, а потом, вынув счет, засунутый за ремень застиранных «хипстеров», протягивает его группе хихикающих подвыпивших девиц.

Вся эта имитация, отчаянно амбициозная молодежная культура оплачивается деньгами, присылаемыми из-за границы. Албанская экономика работает благодаря существованию Western Union и пачек налички, засунутых под сиденья угнанных ауди.

Большая часть этих денег — криминального происхождения, но есть и горькие плоды временной черной работы в богатой Европе, которая выполняется тихо ненавидимыми эмигрантами на благо «черной» экономики. По каким бы крупицам эти деньги ни собирались, это самые тяжело зарабатываемые деньги в Европе.

Меня постоянно предупреждали, что нужно опасаться карманников и грабителей в неблагополучных районах. За свою жизнь у меня выработалось некое мышиное шестое чувство при любом намеке на неприятности, но Тирана, надо отдать ей должное, оказалась безопасным местом. На улицах мало пьяных, хотя пьют тут много. Из наркотиков — только доморощенная «травка», и, несмотря на то что именно отсюда проститутки экспортируются на Запад, здесь нет никаких стрип-клубов и секс-шопов. Даже на улицах Тираны проституток не встретить. Все равно как искать лобстеров в Шотландии — все на экспорт.

В Албании самое ужасное на Западе дорожное движение. При этом албанцы игнорируют ремни безопасности, видимо, считая это первым признаком пассивного гомосексуализма. На пути к северу от Тираны вдоль шоссе в выбоинах можно видеть результат неукротимых строительных оргий, осуществляемых вряд ли с разрешения властей и вряд ли по конкретному плану.

Окраины застраиваются пустующими барами и ресторанами в деревенском стиле, а также просторными особняками без канализации, воды, электричества и жильцов.

Крупнейшая отрасль албанской экономики — отмывание денег, а строительство — наиболее простой и быстрый способ превращения порока в добродетель. Так и стоят тысячи недостроенных зданий без окон и крыш с иронично развевающимся албанским флагом, на котором очень к месту смотрится орел, одновременно глядящий в обе стороны.

Горы представляют собой пейзаж из холмистых склонов, покрытых лесами, кое-где населенных крестьянами, которые до сих пор жнут при помощи серпа. Мужчины тащат деревянные плуги за тощими кобылами, а их жены сеют зерно, доставая его из корзинок. Словно ожившие иллюстрации к произведениям Бертольда Брехта.

Крохотные деревушки укрываются в горных долинах; огромные семьи селятся на вторых этажах каменных или глинобитных домов. На первом этаже держат скотину. Лоза карабкается вверх по стенам домов, цыплята и дети копошатся в пыли, собаки прикованы цепью к плетеным конурам, куры высиживают яйца под сладко пахнущими стогами сена, женщины пекут хлеб в деревянных печах. Нас кормят обедом: шашлык из барашка, молодой овечий сыр, помидоры и только что собранные с дерева вишни. Поля вокруг утопают в диких цветах; певчие птицы и горлицы соревнуются за наше внимание, на стерне шуршат черепахи, ослы опереточно ревут друг на друга.

Едва ли можно найти другое место в Европе, где жизнь сохранилась бы нетронутой с XVI века. Правда, это не очень умно — жить в XXI веке, как в XVI. Это ясно всем, поэтому села пустеют, а крестьяне перебираются в города, ища возможности немного подзаработать на отмывании грязных денег.

По всей Албании стоят заброшенные бетонные бункеры, похожие на ульи строения с толстыми стенами, пахнущие плесенью и лисами. Они стоят рядами на склонах холмов, в лесах и садах. Их миллионы. Ходжа начал строить бункеры в конце войны, со временем они превратились в параноидальную идею-фикс и влетели Албании в копеечку. Бункеры строились не по какому-то логичному плану: на них никогда не хватило бы солдат, так что это скорее символ недоверия и страха. Албания была вечно окружена врагами, но, по сути, разделение существовало и внутри страны.