Адриан Гилл - Опыт путешествий

Так какой же смысл приезжать в Стокгольм в декабре? Для начала, здесь есть свет. Отсутствие света не погружает нас в темноту. Мы находимся в каком-то эфирно-молочном переливе, в тлеющем свете газового освещения. Солнце поднимается чуть выше горизонта. Ненадолго показывая нам свое лицо, оно испускает золотые лучи, покрывающие позолотой оштукатуренные фасады домов, и заставляет воду отступить на второй план. Город представляет собой коллекцию из четырнадцати островов, соединенных между собой примерно шестьюдесятью мостами. Все вместе, словно краюха хлеба, порезанная на столе Балтики. Ты не можешь отойти от воды дальше, чем на 100 метров. Жирный и замороженный свет кажется умиротворенным и сглаженным. А еще тут нет теней.

Город можно пройти из конца в конец за пару часов. Он порезан на порции размером с котенка. У каждого кусочка свой стиль и своя атмосфера. Дворцы и парламент — здесь, парки и зоосад — там, а тут — рестораны и торговые центры. Имеются и средневековые рынки, и купеческие палаты. Это напоминает отлично сделанные, старомодные детские игрушки: замысловатые строительные кубики, барочное Lego.

Сложно с ходу понять, что делает город таким приятным с первых минут. Но к тому времени, как ты бросаешь свои вещи в гостинице и проходишь пяток кварталов, уже понимаешь что. Ты просто чувствуешь уют этого места. Ничто не вознаграждает и не поднимает дух так, как встреча с новым городом и понимание того, что твои первые впечатления истинны. Множество мелочей намекает, что впереди тебя ждет что-то более глубокое, широкое и запоминающееся на всю жизнь. Еще до того, как я выбрался из машины по дороге из аэропорта, я понял, что полюблю Стокгольм. В какой-то момент водитель такси показал мне на невзрачный треугольник зелени между перекрестками дорог — своего рода муниципальный аппендикс, в который в других местах выбрасывают мусор и старые рождественские ели. Оказалось, там живет несколько десятков черных кроликов. Несколько лет назад какой-то швед выпустил парочку кроликов на волю, а те выжили и начали городскую жизнь. Этот заповедник на трассе поддерживают и охраняют местные жители. Крайне важно, что кролики черного цвета. Они понемногу подрывают трассу и повышают уровень либерализма среди жителей города. С учетом политической важности города и его артистического наследия не было бы ничего удивительного, если бы он оказался наполнен уличными мимами. Для статичного нищенства такого рода есть много площадей и пешеходных зон. Однако мимов отпугивают суровые зимы и темнота, и вообще мне говорили, что самая северная точка, где их видели, — это Гамбург. Что ж, жизнью в соответствии с «зелеными» принципами стоит жить хотя бы для того, чтобы не пустить мимов за Полярный круг.

По европейским стандартам Стокгольм можно считать выскочкой. До XIII века жизнь в этих местах практически не начиналась. Само название города переводится как «место из дерева» [160] По другой версии — «остров, укрепленный сваями ». . Лишь в XV веке город начал расти и постепенно стал региональным центром. Однако к 1600 году его население не превышало 6 тысяч человек. Это меньше, чем могло бы прийти на концерт ABBA. Город по-прежнему производит впечатление деревни, одевшейся в свои лучшие платья. Важное преимущество Стокгольма — его цивилизованность. В слове «цивилизация» есть латинский корень civic, т. е. «гражданский». Нередко одно сопутствует другому, но во многих городских агломерациях эти две вещи не совмещаются. Кажется, что большинство современных городов отказываются от цивилизации и лелеют варварство, однако Стокгольм принципиально цивилизован, расслаблен, безопасен, любознателен, изнежен и этичен. Он совмещает в себе природную и рукотворную красоту. В старом купеческом квартале Гамла-Стан торговые склады выходят к воде, а кривые улочки наполнены небольшими лавочками, ресторанами и уютными церквями, выкрашенными в цвет сыра. Перед дворцом, прекрасно сложенным образцом рационального барокко, происходит смена караула. Солдаты движутся неловко, будто стыдясь, и до крайности нескоординированно, а их униформа скучна, как одежда почтальона. В любой менее эмоционально выдержанной стране их давно бы приговорили к смертной казни. Но что говорит о цивилизованности лучше, чем солдаты-любители?

Зимние рынки заполнены сосисками и имбирным печеньем, яркими, толстыми свитерами и носками с национальными узорами и запахом животного пота. Огромное, тревожащее количество и разнообразие тряпичных кукол, троллей и нимф в условиях непрекращающегося вечера. Витрины магазинов сверкают, как страницы галлюциногенных сказок. Налет простого эстетического вкуса и современного дизайна, во многом отражающего скандинавскую сущность, едва ли способен спрятать ручную работу крестьянского китча в стиле древних саг.

В двадцати минутах от дворца находится Скансен, странное и забавное место в лесистом парке. Здесь можно увидеть старые магазины, дома, церкви и фермы, собранные со всей Швеции и превращенные в своего рода аттракцион и музей под открытым небом. Еще есть рынок и зоопарк. Тут поют, танцуют крестьянские танцы и едят еду, приготовленную прямо на улице. Все одеты в костюмы, будто взятые напрокат из пьес Стринберга [161] Юхан Август Стринберг — писатель и драматург, основоположник современной шведской литературы. . Не умереть со скуки здесь позволяет лишь то, что все это делается неискренне, без налета иронии и без попыток эксплуатации культурных традиций. Крестьянин XVIII века в большой войлочной шляпе продает мне свернутую в конус лепешку, наполненную пюре и кусками жареной и копченой оленины, облитыми теплым, душистым и сладким соусом из морошки. Своего рода средневековый шведский кебаб, по-бергмановски [162] Ингмар Бергман — шведский режиссер, сценарист и писатель, неоднократный лауреат и номинант премии «Оскар». хороший и нескончаемый.

Вообще, еда в Стокгольме меня приятно удивила. Она не просто хороша. С одной стороны, она современна, но при этом не отрывается от местных корней, ингредиентов и старых рецептов. Шведы любят получать радость от еды и питья. По природе они консервативны, но склонны к экспериментированию. Цены на спиртное астрономически высоки, но шведы усердно и упорно трудятся, чтобы получить право не держаться на ногах — тогда к их услугам множество небольших, теплых и темных берлог, напоминающих маленькие деревянные утробы. Люди проводят массу времени в четырех стенах, так что нет ничего удивительного, что они находят существование селедки в банке вполне возможным и даже достойным. Открытые шведские буфеты с консервированной или соленой рыбой, теплым хлебом и тонко нарезанным сыром — чуть ли не самое лучшее, чего можно ожидать от национальной кухни. Если вы думаете, что шведские женщины производят впечатление, то посмотрим, что вы скажете при виде шведской рыбы. В холодном Северном море и глубоких фьордах ловится лучшая рыба в мире. Мне довелось видеть треску размером с пятилетнего ребенка, мякоть которой колыхалась подобно страницам глянцевой энциклопедии. Стокгольм — прекрасное место для полуночных гастрономических праздников.