Елена Арзамасцева - Верблюд. Повесть

© Елена Арзамасцева, 2022

ISBN 978-5-0059-0291-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Повесть

1.

Когда хочется отдохнуть, а не получается

Патрульная машина мчалась по трассе, разрезая сплошную стену дождя, который вот уже час низвергался с небес на окрестности, потерявшие очертания под темным ночным покровом. «Дворники» работали в усиленном режиме, с противным скрипом очищая лобовое стекло от воды и града, посланными на землю разгневанными на что-то силами небесными, но все равно, видимость была ужасная. Тусклые придорожные фонари и жалкий свет от фар самой машины не давали обозрения пути дальше, чем на три метра.

– Да, погодка, – угрюмо выдавил из себя водитель, младший сержант, недавно устроившийся на работу в милицию после срочной службы.

– Так жара же всем мешала! Все дождя ждали! Вот и получите ливень по полной программе, да еще и с градом в придачу! – возмутился сидевший рядом лейтенант, может быть, чуть-чуть постарше водителя.

– Я вчера детектив читал, французский. Там такой же дождь лил, а потом под колеса полицейского автомобиля неожиданно бросилась какая-то безумная баба, – подал голос с заднего сиденья третий милиционер.

– Типун тебе на язык, Иваненко. Сейчас накаркаешь, а у нас дежурство заканчивается, – прикрикнул на него лейтенант, продолжая смотреть в окно.

Несмотря на ливень и поздний час, по шоссе проносилось довольно много автомобилей, то и дело обгонявших милицейский УАЗик, окатывая его россыпью мутных брызг и фарами отвоевывая у темноты новые куски дорожного пространства.

– Вот черт! – выругался водитель, когда очередной лихач на белой «Ладе» оставил грязные подтеки на стекле. Спустя несколько минут он вдруг неожиданно воскликнул, всматриваясь вперед: «А вот и безумная баба!», затем резко затормозил, рывком открыл дверцу машины и закричал:

– Куда прешь, дура! Жить надоело?

Его крик утонул в барабанной дроби дождя по асфальту. Теперь уже и другие милиционеры заметили женский силуэт, отделившийся от беспросветной водной тьмы.

В отличие от мадам из французского детектива, прочитанного вчера Иваненко, женщина под колеса не бросалась, а медленно шла посередине трассы, навстречу пролетающим мимо машинам, таща за собой огромный матерчатый чемодан на колесиках.

Женщина была без зонта. Длинные темные волосы и легкий сарафанчик промокли насквозь и некрасиво липли к телу, подчеркивая явно не юношескую худобу его хозяйки и выдавая возраст «за тридцать». Но женщине было все равно. По ее лицу стекали слезы, перемешиваясь со струйками дождя и оставляя черные дорожки на щеках от некачественной косметики. Она дрожала: то ли от холода, то ли от страха.

Водитель выбежал из автомобиля, схватил женщину за руку, подхватил ее чемодан, и чуть ли не силой подтащил к обочине, туда, где остановил УАЗик.

Увидев работников милиции, незнакомка вдруг заголосила, поднеся ладони к лицу:

– У-би-ли-и! У-би-ли-и! Деньги отняли и у-би-ли-и!

Крик был настолько пронзителен, что сидевшие в машине люди вздрогнули. Лейтенанту очень не хотелось выходить в дождь, но он, злобно сверкнув глазами в сторону Иваненко, сделал над собой усилие:

– Гражданочка, успокойтесь, кого убили?

– Мужа моего убили! – еще громче крикнула женщина, вцепившись в руку водителя.

– Иваненко, провидец хренов, свяжись по радиотелефону с отделом, доложи дежурному, что тут гражданка заявляет об убийстве. Пусть они опергруппу пришлют.

– А я чё? Я что ли его убил? Обзывается еще, – нехотя откликнулся милиционер из машины.

– Какой адрес? – обратился лейтенант уже к женщине, но та только лязгала зубами и бормотала:

– Убили, убили.

Наконец до нее дошло, о чем спрашивают, она вздохнула и произнесла:

– Хутор Ковыли, улица Пионерская, дом два.

– Оперативная группа на выезде по другому преступлению, – снова подал голос Иваненко, – велели самим разбираться, пока они не подъедут.

«Правильно, когда закончится дождь», – подумал лейтенант, но вслух сказал:

– Объясни, что у нас дежурство заканчивается. Это – во-первых. А во-вторых, мы все-таки, патрульно-постовая служба, и уполномочены только составлять протоколы на дебоширов и пьяниц, и только за мелкие административные правонарушения. Убийства – не по нашей части.

– Все равно, сказали ехать и подключить местного участкового. Он в Ковылях живет, – безрадостно доложил Иваненко.

В хутор Ковыли никто ехать не хотел. Не то, чтобы он находился далеко от районного центра, нет, и пешочком часа за два можно дойти, но дорога туда вела грунтовая, почти не освещавшаяся редкими сохранившимися фонарями. Сам хуторок едва насчитывал полтора десятка домишек с приусадебными участками, разбросанными по мелкоовражистой местности с редкими тополями и вязами, гордо объединенных единственной улицей под названием «Пионерская». Он затерялся где-то посередине степи, примерно на одинаковом расстоянии от трассы «Волгоград – Ростов-Дон», самим Доном и рукотворным сосновым лесом, входящим в состав районного лесничества.

– Там, кажется дорога песчаная, не утонем, – с надеждой сказал водитель после того, как автомобиль тронулся с места и минут через пять свернул с шоссе в сторону Ковылей.

Дождь прекратился также внезапно, как и начался, словно и не было несколько мгновений назад потока сплошной воды из разверзшихся хлябей небесных, и мутных ручьёв, несущихся вниз к Дону по асфальту скоростной трассы. На грунтовке вода быстро ушла в песок, и лишь маленькие комочки льда, застрявшие в кустиках воспрянувшей придорожной полыни, напоминали о скоротечном природном бунте. Степь снова накрыл бархатный берет тёмно-синего южного неба с гламурными блестками сияющих звёзд.

– Хорошо, хоть до рассвета поживем в прохладе, – лейтенант надвинул фуражку на мокрый лоб.

– Знаю я этот хутор, – Иваненко усиленно вглядывался в темноту, – там дедок один живет, пенсионер, наш бывший сотрудник. Ветеран войны, между прочим. Мы его каждый год Девятого мая приезжаем поздравлять. Вон там, за поворотом, его дом.

Он указал рукой вперед, благо, что патрульная машина уже подъезжала к околице Ковылей и из темноты показались расплывчатые очертания строений.

– А вон там – дом номер два, где Гену повесили, – тихо сказала женщина. Она уже перестала рыдать и скромно сидела на заднем сиденье, сжавшись в комок.

– Еще и повесили, – процедил сквозь зубы лейтенант, очнувшись от собственных мыслей. Ему как никогда захотелось в свою общежитскую комнату, съесть теплый ужин и нырнуть в постель, а не торчать в этом забытом Богом хуторе неизвестно до каких пор.