Генри Мортон - Шотландские замки. От Эдинбурга до Инвернесса

Полагаю, ключ к решению всех этих загадок скрыт где-то в стенах Эдинбургского замка. Где именно, никто не знает. Таинственный гробик был перепрятан по приказу полковника, на момент пожара командовавшего замковым гарнизоном. Остается надеяться, что рано или поздно останки будут обнаружены и подвергнуты посмертному изучению.

Тут же, на Замковой скале, стоит Национальный военный музей Шотландии — по моему твердому убеждению, величайший мемориал на всех Британских островах.

Я обнаружил, что мне не хватает слов, дабы описать Национальный военный музей Шотландии. Неудивительно, ведь это совершенно уникальный мемориал, ничего подобного я не видел нигде в мире. Думаю, не ошибусь, если скажу, что в нем воплощена душа Шотландии.

Наверное, со времени последней войны прошло еще слишком мало времени, чтобы мы могли спокойно и беспристрастно говорить о ней. Война не успела еще превратиться в героический эпос, слишком сильны боль и горечь в сердцах людей. Чувства эти выкристаллизовались в ряд материальных памятников, ставших своеобразными якорями для нашей памяти. Я имею в виду знаменитый Кенотаф в Уайтхолле и могилы Неизвестного солдата в Вестминстере, Париже и Вашингтоне. Спору нет, достойные мемориалы, однако, боюсь, они важны лишь для нас, поколения военного времени. Навряд ли они отзовутся слезами искренней боли в сердцах наших потомков. Нет, конечно, молодежь будет относиться с надлежащим уважением к национальным святыням, но я не верю, что через тридцать лет кто-нибудь придет помолиться к Кенотафу.

Мне довелось присутствовать при строительстве грандиозного канадского мемориала на гряде Вими. Прекрасное сооружение — одновременно величественное и трогательное в своем смирении, но, опять же, сомневаюсь, чтобы оно вызвало должный отклик у грядущих поколений.

Шотландия единственная из всех стран — участниц войны сумела создать прочувствованный и эмоциональный памятник. Ей удалось в полной мере выразить свою скорбь — возложить эту горестную ношу к ногам Бога и при том не утратить чувства меры и национальной гордости.

Наверное, кому-то покажется странным, что именно соотечественникам Джона Нокса оказалось это под силу — постичь и триумфально воплотить в камне идею веры. Их подвиг по своему значению вполне сопоставим с бессмертными достижениями католического средневековья. В те далекие времена безвестные мастера трудились самозабвенно не ради личной славы, а исключительно во имя веры, жившей в их душах. Национальный военный музей Шотландии — это единственное жизнеспособное дитя, которое произвела в родовых муках минувшая война. Его отличает поистине космическая концепция и очень личное, человеческое исполнение. Я не знаю, как это получилось, но музей сочетает в себе холодное величие «Династий» [15] «Династии» — эпическая драма Т. Гарди, посвященная войне с Наполеоном; критики называли ее «европейской Илиадой». — Примеч. перев. Гарди и теплую атмосферу, присущую могиле Неизвестного солдата в нефе Вестминстерского аббатства.

Это единственный храм, который Шотландия построила со времен реформации. И если когда-нибудь в будущем сюда придет человек с философским складом ума, то война предстанет его глазам не как трагедия или героическая легенда, а как необыкновенное путешествие духа. Ежели наш гипотетический философ окажется англосаксом, то он наверняка подивится: как это удалось нашим современникам? Как люди — прошедшие через страшную войну, возможно, сами принимавшие в ней участие — смогли настолько возвыситься над трагедией смерти, чтоб вплотную приблизиться к идее великолепия жертвы. Полагаю, замысел Эдинбургского мавзолея родился где-нибудь среди величественных отрогов Грампианских гор.

Для англичанина выражение «славная смерть» всегда несет в себе оттенок горечи и слез. Мы подсознательно жалеем усопшего, думая: «Если б он не умер, ему сейчас было бы тридцать пять. Всего тридцать пять…» Мы вспоминаем дела, которые покойник планировал, но не успел совершить; соболезнуем его родным и близким. Мои соотечественники не верят в величие смерти, оно для них не более чем абстрактная идея.

Шотландцы чувствуют по-другому: здешний мемориал для них — не только реквием, но и хвалебный гимн. Это, однако, не мешает шотландским матерям приходить сюда, на Замковую скалу, чтобы побыть в обществе своего любимого мертвеца — одного-единственного из тех 100 тысяч шотландцев, которые сложили головы на войне.

Их жертва не была напрасной, они совершили подвиг во имя родной земли — ради того, чтобы Шотландия навечно оставалась Шотландией. Возможно, поэтому в Эдинбургском мемориале ощущается меньше сожаления и больше гордости, чем в любом другом памятнике мира.

Военный музей — самое высокое здание в городе. Он возведен на голой скале, возле самого обрыва. По форме он представляет собой обращенный на север храм с двумя трансептами — восточным и западным.

Миновав величественный вход, вы попадаете в сумрачное, окрашенное разноцветными потоками света помещение. Слева и справа располагаются трансепты, поделенные на небольшие отсеки. В каждом из них имеется окно с витражом, они-то и дают цветное освещение. Свет мягкий, неяркий, но его вполне достаточно, чтобы прочитать полковые хроники (каждому из полков отведен свой отсек) и списки погибших на страницах книг, лежащих на бронзовых пюпитрах. В этом здании поражает ощущение единой гармонии, царящей во всех уголках. Трудно поверить, что над его созданием трудились десятки, а может быть, и сотни человек. Храм кажется порождением единого гения, одинаково искусно работающего с камнем, бронзой, стеклом и красками. Я не помню, чтоб когда-либо на протяжении столетий был воссоздан такой исключительный художественный порядок, как в этом музее.

Хотя аркада, в которой представлены различные полки, разделена перегородками, она производит впечатление цельности. Рядом с каждой аркой вывешены разноцветные полковые знамена и вымпелы.

Витражи, посвященные сценам войны, представляют собой удивительное зрелище! Готические по стилю исполнения картины удивляют своим неожиданным содержанием. На них можно видеть людей и предметы, которые до того никогда не изображались на стекле. Вот перед нами Женское окно: на нем мы обнаруживаем дружинниц «Земледельческой армии», женщину-машиниста в мрачном цеху оружейного завода, медсестру в госпитале и труженицу Красного Креста, выносящую раненого с поля боя. На этих витражах не упущен ни один факт минувшей войны. Здесь изображены и зенитные установки, защищавшие город от немецких цепеллинов, и минные тральщики, и транспортные суда, и самолеты. Не забыта ни конница, ни пехота, ни артиллерия.