Коллектив авторов - Святой Преподобный Сергей Радонежский. Жизнеописание

Тронутый до глубины души такой любовью братии, смиренный подвижник открыл пред ними все свое сердце: он стал говорить им о своем не достоинстве, всячески упрашивал и умолял не принуждать его к принятию священного сана и игуменства. «Простите меня, отцы мои и господне, – так говорил он, – кто я, грешный, чтобы быть мне иереем Божиим? Как дерзну я на такое служение, пред которым со страхом и трепетом преклоняются и самые Ангелы? Нет, это выше меры моей, отцы мои; я еще и не начинал жить по-монашески, как же я осмелюсь коснуться святыни Божией? Вот мое дело – плакать о грехах моих, чтобы вашими же святыми молитвами достигнуть оного края желаний, к которому стремится от юности моя грешная душа».

Сказал сие преподобный и, чтобы не продолжать более сего тяжкого для его смирения спора, ушел в свою келлию.

Тогда сподвижники его поняли, что им не склонить его к своему желанию кротким словом сыновней любви. Оставалось употребить средства более решительные. Уже не со слезами только, но и с горьким словом упрека и даже угрозы приступили они теперь к своему авве. «Мы не желаем спорить с тобой, отче честный, – сказали они, – мы веруем, что Сам Бог привел нас сюда; мы сердечно желали подражать твоему житию и подвигам и через то надеялись достигнуть вечного блаженства. Но если уж ты не хочешь пещись о душах наших и быть нашим пастырем, то мы все принуждены будем оставить это место, мы уйдем от храма Пресвятой Троицы и будем невольными нарушителями нашего обета, будем блуждать, как овцы без пастыря, и расхитит нас мысленный волк, а ты дашь за нас ответ нелицеприятному Судии – Богу!»

Еще раз попытался было угодник Божий отклонить от себя высокую честь, еще раз сказал братии: «Отцы мои! Вы излишне понуждаете меня, я излишне отрицаюся, к чему это?» Но все было напрасно: братия стояла на своем, и братолюбие победило.

– Желаю, – сказал преподобный, – лучше учиться, нежели учить; лучше повиноваться, нежели начальствовать; но боюсь суда Божия, не знаю, что угодно Богу, святая воля Господня да будет!

Это значило, что он более спорить не будет и предает все дело в волю Божию.

«Какая прекрасная распря! – замечает святитель Филарет Московский. – Распря едва ли не превосходнейшая, нежели самое согласие. Здесь смирение старшего сражается с любовью и покорностью младших – единственная брань, в которой ни одна сторона не теряет, а обе приобретают в каждом сражении! Как благополучны были б общества, если бы члены их также препирались между собой за сохранение подчиненности, а не за домогательство власти!»

«В мирских обществах, – говорит другой святитель, Филарет Черниговский, – люди сражаются друг с другом за власть и через то производят расстройство в делах, расстройство в сердцах и губят себя и других жаждой власти. А тут все совершенно обратно: как благотворен закон Твой, Господи!»

Побежден был смиренный Сергий любовью к братии, однако же не хотел выступить из обычного порядка, а может быть, не терял еще надежды, что высшая церковная власть не соизволит на поставление его во игумена. «Отцы и братия, – сказал он сотрудникам своим в подвиге пустынном, – не хочу более прекословить вам; но не нам решать это дело, пусть решит его святитель. Итак, пойдемте же к нему».

Московского первосвятителя митрополита Алексия в то время не было в России, в 1354 году он путешествовал в Царьград по делам церковным, а управление делами митрополии на время своего отсутствия поручил Волынскому епископу Афанасию, который жил в Переяславле Залесском, в Нагорном Борисоглебском монастыре. Туда и отправился преподобный Сергий, взяв с собой двух старейших иноков.

Ранним утром перед самой литургией явился преподобный к святителю. Он пал к ногам его и просил благословения. Епископ спросил его: кто он и откуда?

– Грешный инок Сергий – мое имя, – смиренно отвечал пришедший.

Имя Сергий давно было известно Афанасию: он раньше много слышал о его пустынных подвигах, об основанной им обители и о постройке церкви и теперь очень рад был видеть у себя такого гостя. Он с любовью принял его, отечески поцеловал и долго беседовал с ним о спасении души.

В заключение сей беседы гость смиренно поклонился хозяину и стал просить у него игумена для новой обители.

«Сын и брат мой! – отвечал ему, как бы по вдохновению свыше, святитель Божий. – Господь Бог устами пророка Давида сказал: вознесох избранного от людей Моих, ибо рука Моя заступит его (Пс. 88, 20. 22), и апостол говорит: никтоже сам о себе приемлет честь, но званный от Бога, якоже Ларон (Евр. 5, 4). А тебя воззвал Господь Бог от чрева матери твоей, как от многих слышал я о том; посему ты и будь отныне отцом и игуменом для братии, тобой же собранной в новой обители Живоначальной Троицы».

Подвижник стал было отклонять от себя это назначение, ссылаясь на свое не достоинство, но блаженный пастырь внушительно остановил его, сказав: «Возлюбленный! Ты все стяжал, а послушания не имеешь», и сим словом обезоружил смиренного Сергия, который с покорностью на это отвечал: «Как Господу Богу угодно, так и пусть будет; благословен Господь во веки!». И все присутствовавшие при этом единодушно сказали: «Аминь!».

Тогда святитель со всеми священнослужителями пошел в церковь, взяв с собой и преподобного; там он облачился во все священные одежды, велел Сергию гласно произнести Символ веры и, осенив крестообразно его преклоненную главу, поставил его во иподиакона. Началась Божественная литургия, и Сергий произведен был во иеродиакона, а на другой день облечен и благодатью священства. Святитель распорядился, чтобы на следующий день новоблагодатный иеромонах Сергий один совершил Божественную литургию. Нужно ли говорить, с каким сердечным умилением впервые приносил преподобный Сергий Бескровную Жертву собственными руками? Он весь исполнен был благоговейного страха и весь сиял неземной радостью.

По окончании литургии святитель Афанасий произнес над ним молитвы, совершающие его поставление во игумена. Затем он пригласил нового игумена в свои келлии и там в отеческой с ним беседе наедине наставил его в правилах апостольских и святоотеческом учении о спасении души и руководстве подчиненных ему иноков. «Чадо, – говорил он, – вот, ради святого послушания к нам, восприял ты теперь сан священный; знай же, что сие служение дается только верным человеком, как говорит апостол Христов, иже довольны будут и иных научити (2 Тим. 2, 2). Посему надлежит тебе, возлюбленный, по заповеди великого апостола, немощи немощных носити и не себе угождати (Рим. 15, 1). Помни слово его: друг друга тяготы носите, и тако исполните закон Христов (Гал. 6, 2). Если будешь так поступать, то и себя спасешь, и живущих с тобою».