игумен Нектарий Морозов - Таинство Исповеди. Как научиться каяться и перестать прятаться от Бога

Исповедь должна быть предметной, понятной священнику. Когда мы говорим: «согрешил делом, словом, помышлением» или «согрешил гордостью, гневом», абсолютно неясно, что за этим стоит. Мы лишь именуем страсти, которые живут и так или иначе проявляются в каждом человеке. На исповеди необходимо каяться в конкретных согрешениях, потому что только тогда мы сможем исправиться.

Не говоря уже о том, что за одним и тем же словом могут стоять совершенно разные вещи. Например, гнев (это, наверное, самый очевидный пример) может выражаться в крике, в вопле, в побоях, в том, что человек разнес вдребезги всю квартиру, или в том, что он просто кипел внутри и ни слова не мог сказать. Все это разные степени греха. Кроме того, если один и тот же человек раньше в гневе дрался, потом перестал драться и, разозлившись, только ругался, а постепенно отучился и ругаться и только зубами скрипит – это огромный прогресс! И если священник знает, что было раньше, и видит, что есть сейчас, то он понимает, что за этот гнев не надо ругать, а наоборот, следует сказать: «Ты молодец. Слава Богу, что так. Теперь еще перестань зубами скрипеть, а потом разберись с поводами, заставляющими тебя гневаться, пойми, что они ничтожны, и ты сможешь совсем от этого греха избавиться».

Иначе священник ничего пришедшему на исповедь сказать не может. И самому исповеднику зачастую сложно в себе разобраться: он чувствует, что как раньше его душил гнев, так и теперь душит. Только раньше он давал ему свободу и чувствовал себя полегче, а теперь он себя сдерживает и чувствует еще большую тяжесть.

Ему кажется, что от его труда толка нет – все стало не лучше, а хуже. Поэтому внятная исповедь очень важна.

Еще пример того, как непредметная исповедь может породить недоумение. Кается прихожанин: «Согрешил прелюбодеянием». Но я этого человека вижу в храме, он регулярно исповедуется и причащается, и он даже не женат, а предположить, что у него есть отношения с какой-то замужней женщиной, мне трудно. Спрашиваю: «А что вы имеете в виду?» – «Мне сон плохой приснился…» Это дает возможность разъяснить: нет, это не прелюбодеяние, это просто сон. Грех может заключаться в том, что в каких-то недолжных мечтах до отхода ко сну или по пробуждении сохранилось сочувствие к виденному, а в том, чтобы просто увидеть нечто нецеломудренное во сне, нет никакого греха. Но когда человек говорит без каких-либо разъяснений, ты никогда не поймешь, о чем именно речь. Он сказал: «Согрешил прелюбодеянием», ты ответил: «Хорошо, на год отлучен от Причастия». Конечно, это безумие и формализм с обеих сторон! Их не должно быть.

Есть вещи, которые требуют объяснения. Например, ты слышишь на исповеди: «Я избил человека». Что это? Хулиганство, за которое положено пятнадцать суток, а если нанесены тяжкие телесные повреждения, то и реальный срок. Но если человек объясняет, что он шел по улице, увидел, как кого-то бьют, вступился, завязалась драка, – это совершенно другая ситуация, правда? Или, например, человек приходит и говорит: «Я насмерть поссорился с Иван Иванычем». Что может священник сказать по этому поводу? Ничего, если исповедующийся не уточнит: «Я поссорился и не могу помириться, и чувствую, что даже не хочу». Другое дело, когда он говорит: «Я поссорился, потом мне стало стыдно, я тут же пошел, попросил прощения и примирился». Об этом нужно сказать, такие детали, объясняющие суть происшедшего, не будут лишними.

Надо говорить по существу, достаточно лаконично. Не нужны объяснения: «Я пошел в магазин, у меня болела голова, и поэтому я по дороге рассердился на человека, который облил меня грязью из-под колес своей машины. А в магазине я поругался с кассиром потому, что он меня пытался обсчитать…» Это лишнее. «Со мной поступили нечестно, и я не отнесся к этому спокойно, разозлился», или «машина окатила меня грязью, и я в сердцах выругался на водителя».

Когда христианин исповедуется регулярно, есть возможность тут же провести некую работу. «Вот ты сказал так, а как надо было поступить?» – «Промолчать». – «А еще как надо было поступить?» – «Так-то». Разбор ситуации является и ее врачеванием. Человек показал тебе рану, и ты предложил ему пластырь – это то, что совершается во время таинства Исповеди. Точнее – то, что должно также совершаться.

Очень часто священнику приходится слышать от приходящих на исповедь повествование о скорбях, болезнях, каких-то обидах и неурядицах. Конечно, жалобы на жизнь и рассказ о том, как все плохо, – это ни в коем случае не исповедь, это – желание человека поделиться тем, с чем он не справляется сам, желание услышать слова поддержки, наставление, а иногда и просто выговориться. И пастырь, с одной стороны, не должен отталкивать того, кто вместо раскаяния в грехах решил поведать ему о своих печалях, потому что долг духовника – не только принять исповедь, но и утешить, и поддержать пришедшего. Однако, с другой стороны, на исповеди у священника может не быть на это времени и, самое главное, он не должен позволить христианину подменить одно другим, иначе тот останется без насущного хлеба, получив взамен если не камень, то черствую буханку.

И сам человек должен разделять исповедь и разговор о волнующих его проблемах. Если есть необходимость посоветоваться со священником, правильным будет попросить его уделить для этого время вне исповеди – после нее или же вообще в другой день, а перед аналоем с крестом и Евангелием должно приносить покаяние Богу (помня и о том, что наши грехи и жизненные трудности и беды теснейшим образом связаны).

Несколько слов по поводу подготовки к исповеди. Очень неразумно жить беспечно неделю, две, три, может, даже и месяц, а потом вдруг спохватываться: «Что произошло в моей жизни за это время и что творилось в моей душе?» и пытаться все это единовременно суммировать, проанализировать и принести на исповедь. Не то что за месяц – за несколько дней происходит много событий, и мы, не будучи внимательны, себя за это время упускаем.

Святого праведного Иоанна Кронштадтского [13]во время одной из его поездок по России собравшиеся на встречу с ним священники спросили, как вести внимательную жизнь, как меняться к лучшему, а не к худшему? Он сказал, что для него одним из способов самоконтроля и работы над собой является дневник. Дневник Иоанна Кронштадтского опубликован не целиком, мы имеем возможность знакомиться лишь с определенными выдержками из него, опубликованными в виде отдельных изданий, помимо отрывков, вошедших в книгу «Моя жизнь во Христе». Но даже читая только эти фрагменты, мы все равно видим непрерывную работу святого пастыря над собой, строгое обличение самого себя в мельчайших прегрешениях и немощах, искреннее раскаяние.