Ольга Соломатина - Как писать о любви?

Сегодня у книги, имеющей несколько пластов повествования, несколько сюжетов, больше шансов попасть в бестселлеры. Пример тому – все книги Дэна Брауна, где расследование всегда идет на фоне просвещения читателя в сфере культуры и науки. Из «Унесенных ветром» мы заодно узнаем изнутри детали гражданской войны Севера и Юга. Из «Прислуги» – о сегрегации. «Война и мир» – вообще эпическое произведение, которое показывает огромный кусок отечественной истории. «Маятник Фуко» дарит нам знания об ордене тамплиеров (я сама в юности едва не отправилась на поиски святого Грааля и писала курсовую о трубадурах на состаренной чаем бумаге). «Имя розы» – не только детектив, но и энциклопедия всех ересей Средневековья.

Конечно, маленькая форма новеллы не требует от вас таких усилий – собрать и рассказать столько дополнительной информации, чтобы она стала фоном к основному сюжету. Однако описание событий внешнего мира добавит вашему творению очарования и достоверности.

Мир художественного произведения тоже является героем книги. Он может сжаться до норки кролика или расшириться до вселенной. У детективщика Филипа Керра Берлин 1930-х годов – непременный фон и яркий «герой» романов о Берни Гюнтере. Мартин Круз Смит в «Парке Горького» описывает Москву, Василий Аксенов в «Острове Крым» – несуществующий остров.

Помните сериал «Секс в большом городе»? В нем Нью-Йорк – место действия и деталь, без которой сама история потеряет смысл. Можете придумать такое же важное место действия, без которого ваша история прозвучит фальшиво?

Автор: Ольга Соломатина

«Давай подождем еще год», – сказал он, и я задохнулась от боли, обиды и страха. И это после почти трех лет встреч и расставаний, моих перелетов в Брюссель и его в Питер, борща на бис для его мамы, тысяч повторений «я скучаю-скучаю-скучаю» и одного «теперь ты моя», утра, когда мы решили пожениться, пробки от шампанского, которая чуть не разбила плафон люстры, когда у папы дрогнула рука, длинных счетов за разговоры по телефону, планов о том, как я перееду, планов завести парочку младенцев, планов переехать в старости в Ниццу?! Чего нам еще ждать?

Я представила испуганный голос мамы, когда я скажу, что лечу обратно. Папу, который всего неделю назад впихивал в такси чемодан, с которым я уезжала навсегда. И что же – папе теперь тащить чемодан брошенной невесты снова?! Чувствовала я себя именно брошенной.

– Винсен!

Жених молчал. Раздраженно барабанил безымянным пальцем по подлокотнику дивана. Как ногтем по стеклу.

И тут я вспомнила, сколько документов собрала, чтобы получить визу невесты. Чтобы легче было признать диплом, я подала документы в университет и ждала ответа. И, конечно, уезжая навсегда, уволилась! Зачем? Чего нам ждать и что мне теперь делать?

Я набросилась на Винсена с вопросами, как с кулаками.

– Есть другой план, – не глядя мне в глаза, сказал он.

Дальше я слушала и не верила. Жених рассказывал, что его друг Поль совсем не против жениться. На мне. Не по-настоящему, понарошку. И тогда я смогу остаться в Брюсселе, учиться, мы посмотрим, как наши отношения будут развиваться, и все решим.

Я даже перестала плакать, я будто заморозилась.

Зачем это нужно Полю? Ну как, тогда он будет платить меньше налогов. А еще? Как не понимаю? Ему же одиноко одному!

Дальше – как в тумане. Вечером я стояла на пороге квартиры Поля. Он деловито показал все три комнаты с окнами в сад, будто я собираюсь снимать его квартиру. Извинился, что спальня одна, зато кровать большая. Потом мы пили вино в гостиной с высоченными потолками, под полками с сотнями книг. Квартиру и книги оставила Полю бабушка. Кроме нее, мальчика никто в семье не любил. Большая часть книг в библиотеке была на немецком – родном языке бабушки, который внук не знал, но не выбрасывать же?

Он заговорил об азиатских женах, которые все популярней в Бельгии вслед за Германией.

Я зачем-то стала читать вслух стихи на английском и французском, пересказала почти полностью мою диссертацию о поэзии трубадуров.

Было так тоскливо, что все время хотелось сбежать, и даже уже не к Винсену, а непонятно куда. Спасало только вино. Я чувствовала, Поль готов жениться на мне не только понарошку. В его глазах вспыхивали большие надежды.

Утром я проснулась в одежде на том же кресле под книгами на немецком. На столике среди бутылок и бокалов нашла ключ от квартиры Поля и листок бумаги, на котором он нарисовал красной помадой (моей помадой!) сердечко.

Я перевернула листок и тоже помадой написала на нем неприличное слово по-английски на букву «F». Я открывала книги и писала это слово на титульных страницах снова и снова, пока не закончилась помада. Но у меня было еще две и бордовый блеск для губ.

Стало чуть лучше.

Прошлась по квартире и обнаружила, что обе подушки в спальне набиты настоящим пухом. Еще там была пуховая перина. Толстенная. Я о таких только читала.

Вскоре все три комнаты, ванная и кухня были покрыты перьями, как снегом. Ветер из приоткрытого окна гонял пух по комнатам. И тогда я решила, что мне пора.

Такси доставило меня сразу в аэропорт. А уже после обеда я была в Париже. И сразу поехала в Сорбонну рассказывать, пока не прошел запал, о том, как моя диссертация обогатит французскую культуру.

Меня приняли, и это мгновенно решило проблему с визой.

А вот мальчики мне даже не позвонили.

Иногда авторы спрашивают: «Как мне быть? Вы же говорите, что для новеллы подходит только короткая история, что нужно уместиться в четыре вордовские страницы. А что же делать, если история началась в 1943 году и продолжается до сих пор? Как в эти страницы вместить так много всего?»

Хорошие вопросы. Замечательно, что мы обращаем внимание на время в сюжете.

И тут нужно немножко углубиться в литературоведение, буквально на полсантиметра, чтобы запомнить, что фабульное, литературное время не равно реальному времени, в котором мы живем.

Писатели – люди очень обстоятельные, видимо, потому, что другой человек, который не может себя организовать, не напишет новеллу и тем более роман до финальной точки. Но тут надо быть очень осторожными, поскольку в нашей обстоятельности кроется ловушка. Мы часто склонны чрезмерно детализировать свои рассказы. Когда вы делились тем, что делали вчера, мама, муж или подруга не торопили вас? Не задавали наводящие вопросы? Если, как правило, ваши устные рассказы слишком подробны, скорее всего, и писать вы будете так же.

Вспомните, что у вас есть всего четыре страницы. Подумайте, о том, что мы всегда теряем читателя, когда ему становится скучно. Позаботьтесь о себе – короткую новеллу написать легче, чем повесть. А литературное, фабульное время на вашей стороне, оно поможет уложить годы в короткий текст. Как? Придется выделить три самых важных момента – завязку, кульминацию и финал – и поместить их в тексте, перемещаясь по шкале времени, когда это необходимо.